Эпоха невинности. Эдит Уортон
Читать онлайн книгу.
обществе иностранцев, выдала дочерей замуж в одному богу известно какие – то ли коррумпированные, то ли фешенебельные – круги, водила дружбу с герцогами и послами, якшалась с папистами, принимала у себя оперных певцов и являлась близкой подругой мадам Тальони; и тем не менее (Силлертон Джексон первым провозгласил это), никогда ни малейшей тени не упало на ее репутацию – и это единственное, как он всегда добавлял, что отличает ее от венценосной Екатерины.
Миссис Мэнсон Минготт давно успешно избавилась от ограничений, наложенных мужем на наследство, и вот уже полвека жила в достатке, но память о стесненных обстоятельствах молодости сделала ее излишне бережливой, и хотя, покупая платье или предмет мебели, она заботилась о том, чтобы они были лучшими из лучших, заставить себя щедро потратиться на преходящее удовольствие чревоугодия она никак не могла. Поэтому – хоть происходило это и по совершенно разным причинам – еда в ее доме была так же дурна, как у миссис Арчер, и даже хорошие вина положения не спасали. Родственники считали, что скудость ее стола дискредитирует фамилию Минготтов, которая всегда ассоциировалась с жизнью на широкую ногу, но люди продолжали бывать у нее, несмотря на «готовые блюда» и выдохшееся шампанское, а она в ответ на реприманды своего сына Ловелла (который пытался восстановить семейный престиж, наняв лучшего в Нью-Йорке шеф-повара), смеясь, отвечала: «К чему держать двух хороших поваров в одной семье теперь, когда дочерей я выдала замуж, а сама не могу есть соусов?»
Размышляя обо всем этом, Ньюланд Арчер снова посмотрел на ложу Минготтов и увидел, что миссис Уелланд и ее невестка демонстрируют критикам в противоположном полукруге лож типично минготтиансий апломб, который старуха Кэтрин привила всему своему племени, и одна лишь Мэй Уелланд не сумела скрыть понимания серьезности ситуации – ее выдавал сгустившийся румянец (вероятно, вызванный тем, что она видела, как он смотрит на нее). Что же касается виновницы поднявшегося волнения, то она с безмятежной грацией сидела в своем углу ложи, устремив взор на сцену и подавшись вперед, ее плечи и грудь были обнажены чуть больше, чем полагалось в Нью-Йорке, по крайней мере, среди дам, у которых были причины не привлекать к себе внимания.
Мало что было для Ньюланда Арчера ужасней, чем оскорбление божества «Хорошего тона», зримым посланцем и наместником которого являлся «Стиль». Бледное и серьезное лицо мадам Оленской представлялось ему подобающим случаю и ее общему положению, но то, как ее платье (безо всякой шемизетки) оголяло ее худые плечи, шокировало и тревожило его. Ему была ненавистна мысль, что Мэй Уелланд беззащитна перед влиянием молодой дамы, столь легкомысленной по отношению к требованиям «Хорошего тона».
– В конце концов, – услышал он позади себя голос одного из молодых членов клуба (во время дуэтов Мефистофеля с Мартой разговоры допускались), – в конце концов, что уж такого случилось?
– Ну, она его оставила, этого никто не