Бертану ничего не осталось, как смириться с решением Венсана Мареля и постараться исполнить все в точности. На рассвете, Пьер Катель одевшись монахом, и надвинув капюшон как можно ниже, отправился в путь вместе с Жосленом. К вечеру завтрашнего дня, они должны будут добраться до гавани. Осталось смотреть в оба, да молиться, что бы старая повозка выдержала дорогу.

      Наступивший день выдался промозглым и ветреным. Несчастный старик задыхался в своей келье. Ни согретые кирпичи, заботливо уложенные Арманом, к ногам настоятеля, ни липовый отвар, ни травы, что жгли монахи возле ложа отца Венсана, никак не облегчали его состояние. Бертан не находил себе места, в тоске он посматривал в узкое окно, на заходящее солнце. Все случилось в точности, как и предупреждал старик, стоило отблескам заката окрасить верхушки деревьев, сердце Венсана Мареля остановилось.

      Печаль окутала обитель, горестно вздыхая, монахи принялись читать молитву по усопшему, тихонько перебирая четки. Бертан выбежал из часовни и пропадал где – то битых два часа. Когда он вернулся, братья заметили, что глаза его блестят от не пролитых слез, а губы упрямо сжаты.

      – Братья, Святой отец перед смертью дал мне поручение, я дождусь Жослена и похорон господина Венсана, а после покину обитель навсегда, – мрачно произнес он.

      – Зачем тебе уходить, Бертан, ты же вырос в нашем монастыре, для нас ты словно родной сын! – Воскликнул Арман.

      – Да, я чувствовал себя родным в этих старых стенах. И от всего сердца благодарен каждому из вас. Вы стали моей семьей на долгие годы. Благодаря вам я остался жив и вдосталь получил любви и самой искренней заботы. Я всегда буду помнить об этом. Но моя судьба предрешена, я поклялся господину Венсану и обязан выполнить его последнюю волю. Больше мы не станем обсуждать это, мне слишком тяжело и горько.

      После этих слов, ничего не осталось братьям, как вздыхать, да сокрушаться, что со смертью настоятеля, на них так и посыпались неприятные вести.

      Безрадостным стало и возвращение Жослена. Понурившись, вошел он в часовню и долго молился.

      – Ну, что, брат Жослен, проводил ты гостя как положено?

      – И, да и нет, братья. Сдается мне, что несчастный все – таки был не в себе. Видно Господь совсем лишил его разума.

      – Как это, да расскажи толком! – Проворчал Франсуа. – Мы и так расстроены смертью настоятеля, обитель погрузилась в тоску, да еще ты приехал, что бы мучить нас загадками.

      – Да