Трутни суетятся вокруг секретарши, лежащей без сознания среди тропического леса. Это рок. Куда бы я ни пошел, я оставляю за собой след из потерявших сознание женщин. Я вызываю лифт и выказываю подобающую случаю озабоченность:

      – Мой дядюшка называет это синдромом высотной качки. Верите или нет, на рыбок это действует точно так же.

      Приходит лифт, из него, раздвигая толпу зевак, выплывает пожилая медсестра. Я вхожу внутрь и скорее нажимаю кнопку, пока никто не вошел.

      – Не спеши! – Начищенный до блеска ботинок вклинивается между закрывающимися дверями, и какой-то охранник с усилием раздвигает их. Громадой туши и раздутыми ноздрями он напоминает минотавра. – Нулевой уровень, сынок.

      Я нажимаю кнопку, и мы начинаем спуск.

      – Итак, – произносит Минотавр. – Ты промышленный шпион или кто?

      От резких выбросов адреналина в кровь у меня появляются странные ощущения.

      – А?

      Лицо Минотавра по-прежнему бесстрастно.

      – Ты ведь хочешь побыстрее сбежать, верно? Вот почему ты чуть не зажал меня дверями наверху.

      О-о. Шутка.

      – Ага. – Я похлопываю по своему чемоданчику. – Здесь у меня шпионские данные о золотых рыбках.

      Минотавр фыркает.

      Лифт замедляет ход, и двери открываются.

      – После вас, – говорю я, – хотя и не похоже, чтобы Минотавр собирался пропустить меня вперед.

      Он исчезает в боковой двери. Указатели на полу возвращают меня к пропускной кабинке. Дарю Ледяной деве лучезарную улыбку.

      – Так мы с вами встретились и на входе, и на выходе? Это рука судьбы.

      Она взглядом указывает на сканер.

      – Стандартная процедура.

      – О!

      – Выполнили свои обязанности?

      – Полностью, благодарю вас. Знаете ли, мы в «Друге золотых рыбок» гордимся тем, что за восемнадцать лет существования нашего дела ни разу не потеряли рыбку по собственной небрежности. Мы всегда проводим вскрытие, чтобы установить