Поздно ночью покой королевской резиденции на улице Барбет был нарушен конским топотом, криками и лязганьем клинков.

      Королева Изабо, схватившись за выпирающий живот, как ужаленная подскочила с постели, на которой только что задернула полог, и, дрожа от стремительно нарастающего ужаса, прислушалась.

      Шум приближался.

      Где-то внизу зашлась плачем служанка, и ясно прозвучало слово «покушение».

      «Убивать идут!».

      Изабо зажала себе рот рукой, чтобы не закричать. Как кошка прыгнула обратно на постель и лихорадочно принялась ощупывать простыни под подушками. «Кинжал!… Вот он! Против меча, конечно, ерунда… Но если подойти к убийце ближе…»

      В дверь спальни заколотили.

      «Если пришли убивать – то кого? Меня или Луи?»

      Изабо машинально бросила взгляд на огромную подушку, совершенно бесполезно обшитую по канту жемчугом. Сама она таких не любила, но держала специально для герцога Орлеанского. Как жаль, что он ушел так рано…

      Дверь сотрясалась под ударами.

      – Что случилось, в конце концов?! Кто посмел? Я не одета! – крикнула королева.

      – Откройте, ваше величество! – слезно заголосила за дверью кастелянша замка. – Его сиятельство герцога Луи только что убили!

      «Слава Богу, не ко мне», – успела подумать Изабо прежде чем отодвинула засов. Но кинжал из руки не выпустила, а лишь прикрыла его длинным рукавом наспех накинутой меховой накидки.

      В дверях, тяжело дыша, стоял один из оруженосцев герцога Орлеанского. Камзол, лицо и руки его были забрызганы кровью, ворот и рукав разорваны.

      – Ваше величество! – в большом волнении закричал оруженосец. – Герцога только что зарезали на улице Тампль!

      – Тихо!

      Изабо втащила оруженосца в спальню и захлопнула дверь.

      – Что вы кричите?! Совсем не обязательно оповещать пока всю округу! Рассказывайте, но спокойно и тихо.

      Оруженосец нервно сглотнул.

      Спокойно?! Какое уж тут спокойствие, когда в ушах еще стоят крики и хрипы убиваемых!

      – Мы доехали до улицы Тампль, – начал он, еле унимая дрожащие руки. – Там такой навес… ночью под ним ничего не видно. Они были верхом… У нашего Анри заржала лошадь, и лошадь кого-то из них, из убийц, заржала