«Гавань» жизни – мир воображенья,

      А наследье – ярких сказок том…

      Но ведут борьбу за вдохновенье

      Спорщики: чернильница с пером.

      «Ах! – чернила в творческом избытке

      Начинали «капать» на перо,

      До чего же всё-таки вы прыткий,

      Если не скрипите мне назло»…

      Рассказал историю об этом

      Сказочник – писатель всех времён,

      Если сочинял он – был поэтом:

      Нараспашку весь, как в сказке – Лён.

      Ассоль, глядя с надеждой в даль морскую,

      Любимого ждала на берегу:

      «Единственный, я по тебе тоскую…

      Кто ты – не знаю?! Но я ждать могу…» —

      С мечтой дружила… Люд над ней смеялся,

      А ей судьбу поведал странник (маг?!):

      «Настанет день, и парусник по галсу

      Дойдёт к тебе на алых парусах»…

      Российский автор этот сказ поведал,

      Где преданность мечте постиг и Грей:

      «Романтика – большой любви примета!»

      И Грей приплыл за милою своей.

      «Не может быть?!» – дивился люд, став злей.

      Безбожья культ он зрил от власти странной

      Униженной и попранной страны.

      Лакеи культпросвета над романом

      Глумились, словно слуги сатаны…

      А Мастер небывальщины реальной,

      Как только описал бал тёмных сил,

      Открыл всей жизни (не сюжета) тайну:

      «Великий Воланд не покинет мир…».

      Любил Отчизну… Стих «Бородино»

      Ей-ей живая летопись: все строки —

      Размах сраженья отражён умно

      Мечтательным поэтом одиноким.

      Он, презирая лживый высший свет,

      Не ведал счастья и не жил ликуя

      Трагедий убедительный поэт.

      О чём грустил, задумчиво любуясь,

      Высотами Кавказских строгих гор?

      Уже ли знал грядущий приговор?