Когда закончили священнодействие, сын опять заговорил:

      – Отец, запряги в эту санку двух оленей и отвези ее к тем двум сопочкам, где в прошлый раз видели ель, от которой исходит свет. Поставь санку передом в сторону восхода солнца. Когда вернешься, начнем делать мне бубен и шаманскую одежду. Теперь, когда в нашу санку поселится идол, я смогу приступить к камланию.

      Шаман Дели сделал все так, как велел сын. Может, он и не хотел выполнять просьбы сына, не считая его настоящим шаманом, но отказаться не мог. Если сын видел шаманские сновидения и слышал голос Бога, то как теперь не выполнить его просьбу?

      Сначала Дели сделал бубен для сына, а мать тем временем сшила шаманскую парку и шапку. Все очень торопились, так как надо было срочно уезжать отсюда и аргишить в тундру, чтобы не опоздать к отелу оленей.

      Когда бубен и одежда были готовы, наступил момент, когда сын шамана Дели мог начать первое камлание. Он сел на специально приготовленное в чуме место, где была постелена шкура дикого оленя, взял бубен в руки и запел.

      Шаман Дели слушал пение сына и ничего не мог понять, хотя уже давно был опытным шаманом и сам не раз исполнял шаманские священные песни, которые обычно не понятны простому человеку. Как ни старался он понять пение сына, ничего не получалось. Прервать сына и спросить, о чем песня, шаман, конечно, не мог. Это было недопустимо. Шаман предположил, что сын, по всей вероятности, поет ту же песню, которую ему во сне пела священная ель.

      Сын закончил петь, отложил бубен в сторону и объявил:

      – Отец, теперь слушай внимательно! Священная санка, которую ты оставил у тех двух сопочек, поросших елью, теперь уже не пустая. В ней есть хозяин по имени Нумгыпой. Он будет идолом нашего рода. Куда бы мы ни аргишили,