…Она вещи собрала, сказала тоненько:

      «А что ты Тоньку полюбил, так Бог с ней, с Тонькою!

      Тебя ж не Тонька завлекла губами мокрыми,

      А что у папи у её топтун под окнами.

      А что у папи у её дача в Павшине,

      А что у папи холуи с секретаршами,

      А что у папи у её пайки цековские

      И по праздникам кино с Целиковскою!

      А что Тонька-то твоя сильно страшная –

      Ты не слушай меня, я вчерашняя!

      И с доскою будешь спать со стиральною

      За машину за его персональную…

      Вот чего ты захотел, и знаешь сам,

      Знаешь сам, да стесняешься,

      Про любовь твердишь, про доверие,

      Про высокие про материи…

      А в глазах-то у тебя дача в Павшине,

      Холуи да топтуны с секретаршами,

      И как вы смотрите кино всей семейкою,

      И как счастье на губах – карамелькою!..»

      Я живу теперь в дому – чаша полная,

      Даже брюки у меня – и те на «молнии»,

      А вино у нас в дому – как из кладезя,

      А сортир у нас в дому – восемь на десять…

      А папаша приезжает сам к полуночи,

      Топтуны да холуи тут все по струночке!

      Я папаше подношу двести граммчиков,

      Сообщаю анекдот про абрамчиков!

      А как спать ложусь в кровать с дурой с Тонькою,

      Вспоминаю той, другой, голос тоненький.

      Ух, характер у неё – прямо бешеный,

      Я звоню ей, а она трубку вешает…

      Отвези ж ты меня, шеф, в Останкино,

      В Останкино, где «Титан» кино,

      Там работает она билетёршею,

      На дверях стоит вся замёрзшая.

      Вся замёрзшая, вся продрогшая,

      Но любовь свою превозмогшая!

      Вся иззябшая, вся простывшая,

      Но не предавшая и не простившая!

      …Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать?

      Вот стою я перед вами, словно голенький.

      Да, я с Нинулькою гулял с тёти-Пашиной,

      И в «Пекин» её водил, и в Сокольники.

      Поясок ей подарил поролоновый

      И в палату с ней ходил в Грановитую.

      А жена моя, товарищ Парамонова,

      В это время находилась за границею.

      А вернулась, ей привет – анонимочка:

      Фотоснимок, а на нём – я да Ниночка!..

      Просыпаюсь утром – нет моей кисочки,

      Ни вещичек её нет, ни записочки!

      Нет как нет,

      Ну, прямо – нет как нет!

      Я к ней в ВЦСПС, в ноги падаю,

      Говорю, что всё во мне переломано.

      Не серчай, что я гулял с этой падлою,

      Ты прости меня, товарищ Парамонова!

      А она как закричит, вся стала чёрная:

      – Я на слёзы на твои – ноль внимания!

      И ты мне лазаря не пой, я учёная,

      Ты людям все расскажи на собрании!

      И кричит она, дрожит, голос слабенький…

      А холуи уж тут как тут, каплют капельки:

      И Тамарка Шестопал,