Ощетинился смычками

      и заиграл —

      оркестр неприкаянных музыкантов —

      Шопена, Шумана, Грига,

      Чайковского, Баха, и снова Баха,

      когда захлопала в окнах консерватории

      крыльями птаха

      и чья-то душа в упоении полетела,

      положив конец музыкальной истории

      и начав историю жизни без тела.

      Не будем преувеличивать значения искусства.

      Оркестр не безупречен, а у дирижера

      диктаторские замашки:

      он не в состоянии репетировать без ора,

      потому что стар, глуховат и боится,

      что скрипки

      доведут его до позора.

      Виолончели похожи на перезрелые груши,

      а валторны – на закрученные в трубочку уши

      тех, что в зале не выключили мобильники

      и мечтают заткнуть этот оркестр прежде,

      чем зажгут, наконец,

      светильники.

      Зал изучает декольте контральто,

      рыжие кудри сопрано, лакированные туфли баса,

      вежливо слушает бельканто

      и вздрагивает от партии контрабаса.

      Но дирижерская палочка в воздух взлетела,

      летает

      и не может приземлиться,

      пока музыка звучит

      на вдохе и выдохе,

      будто жизнь,

      которая исподволь длится.

      Здесь небо разверзлось

      и осыпались звезды —

      прямо в декольте контральто и всем дамам хора,

      на программки скучающих билетеров,

      гнесинским детям на брови и ресницы.

      У консерваторского подъезда студенты легко

      переругиваются не без помощи мата,

      смотрят искоса: как я уношу в себе музыки прозрачное стекло,

      обходя лужи

      с ловкостью акробата.

      Летняя лютня! Ее позолота

      медленно сходит. В июльские соты

      мед перелился. И августа день

      тихо ложится, как тень – на плетень.

      Осень мерещится. Вижу, как кто-то

      в сад наш прокрался, где рвали сирень.

      Кто-то за старой сиренью укрылся,

      в темных ветвях узловатых затих,

      кто-то умылся и чисто побрился,

      ждет-поджидает невесту жених.

      Осень покатится свадебкой яркой,

      через пустые без листьев леса,

      эхом накроют ее голоса

      тех, что невесте прислали подарки.

      Ждать сентября и смотреть на ворота,

      осени слабой шаги угадать.

      Или от лютни собрать позолоту,

      чтобы ладони зимой согревать.