Дежавю меня накрыло и плохое предчувствие, от которого я отмахнулась неразумно. А что, я же сегодня буду у мамы есть заливного судака. Ну откуда бы проблемам взяться? Платье вон даже взяла с собой мое единственное. Мама настаивала, что я должна нарядиться в девочку, а не как обычно, цитируя мамулю, как Ванька-разбойник в большой дороги. Хотя, если говорить совсем уж откровенно, в платье я выгляжу как стратегический бомбардировщик прикрытый кокетливым розовым в ромашку, чехлом. Где были мои глаза, когда я покупала красотищу, ведомом только сиятельному Вицлипуцли и дуре Парашке. Это она мне сосватала мерзкую тряпку. Глаза еще закатывала и вопила на весь магазин, что я в платьишке просто Вупи Голдберг. И повелась ведь я на сомнительный комплимент. Хотя, Вуппи же просто чудо. В общем…

      – Так что? – нетерпеливо толкнула меня Паня.

      – Фигульки тебе на рогульки, – вредно фыркнула я. – Хамелеоны цветут постоянно. А у меня на дежурства с некоторых пор аллергия. Спать не могу, понимаешь ли. Все думаю, когда за мной придут и прикопают под сиренью, потому что у моей подруги-хамелеонолюбки, язык длиннее транссибирской магистрали. Да и завидовала ты мне. Так что дежурь сама, вдруг и тебе «фортанет» и привезут какого-нибудь подстреленного, ты ж хотела. А мне замуж надо. Я вон ему обещала, – подняла палец к потолку. Ну да, я помню, помню. И постараюсь слово сдержать в самое ближайшее время. Права мама.

      – Вот ты какая. Все только себе, – обиделась Парашка, губу надула. Но нам в общем стало некогда почти сразу, потому мы не стали убивать друг друга, потому что в двери ввалилась мама Жорика в состоянии крайнего нервного возбуждения, волочащая на своих сдобных плечах «умирающего» сыночка, явно сожравшего что-то чрезмерное для его комплекции и явно не пригодное в пищу.

      – Что там? – поинтересовалась я, рассматривая змея, пытающегося свернуться кольцами, но безуспешно. Дубинка что ли? Блин, не хватало еще. Вот у этих богатеев конечно фантазии. Дубинка, хм…

      – Массажер, – запунцовела щеками дама, жена очень известного и облеченного регалиями актера. Судя по тому, как засопела за моей спиной Параня, я поняла, что день обещает быть весьма зажигательным. – Спасите моего мальчика. Ну и… Я надеюсь на то, что вы сохраните тайну пациента.

      – Ну конечно, – слишком рьяно пообещала Прасковья. И глаза у нее при этом были такие честные-честные. Бедный актер, бедная его жена и очень бедный Жора. Новость о том, что мы из него достанем, станет достоянием общественности быстрее, чем Эбола распространяется в Африке.

      Короче, когда мы наконец вывели из наркоза несчастное пресмыкающееся и бросили омерзительную «дубинку» с ремнями в корзину для отходов, на город начали опускаться красивые, чуть розоватые сумерки. Да уж, утром утилизаторы обалдеют, увидев в мусоре шикарную игрушку. Но это будет проблемой