Тринадцатый двор. Алексей Дьяченко
Читать онлайн книгу.
Огонькова всё стоял. Он походил на одноэтажный дом без окон. Двускатная крыша, полезная площадь – двадцать четыре квадратных метра, высота до потолка – два с половиной метра. Электричество, газ из баллонов. В гараже был кухонный стол для приготовления пищи, обеденный стол во всю длину гаража, он же гостевой. Был буфет, диван, кушетка, стулья, телевизор, приёмник, торшер. Чего в гараже не было, так это автомобиля.
Разумеется, сначала машина была. Трофейный «Опель», прямо из поверженного Берлина. Следом за ним, – «Победа». И последняя машина, ночевавшая в гараже, – так называемая «маленькая „Победа“», – «Москвич-401».
И большая и маленькая, были затем перевезены к кооперативным гаражам на край оврага. Лишились колёс, стёкол, двигателей. А корпуса были отнесены ещё дальше, – в сам овраг, где просуществовали довольно долго. Юра, будучи подростком, на заднем сидении одной из «Побед», робко объяснялся в любви Ноле Парь.
В гараже у Павла Терентьевича был тот самый Гимнаст, о котором говорил Василий. Он же Леон, Лев Львович, – Юрин сверстник, друг детства и юности.
Павел Терентьевич жарил рыбу с луком в чугунной сковороде. На плите, в огромной эмалированной кастрюле, варилась картошка. И как встарь, поглаживая кота Лукьяна, старик Огоньков рассказывал очередную интересную историю.
– Жили мы в Коломне, под Москвой, – говорил Павел Терентьевич. – Отец мотался сюда на работу. Потом, в тридцать седьмом, и я переехал. Устроился на завод простым рабочим. Кожемякин был начальником цеха, директор был Плоткин. Но он вскоре застрелился. Потом стал Мягков. В том году были большие разоблачения. «Ежовые рукавицы». Ну и куда меня? В подвал, воду откачивать. Начальник цеха ушёл, а я взял и заснул. Скучно в подвале сидеть. Идёт начальница, спрашивает: «Ты чего?» – «Ну, а что я? Сижу здесь, как кукла, не знают, чем занять». Говорит: «Приходи ко мне».
– Домой? – оживился Лёва.
– В кабинет, – сверкнув глазами, чтобы не перебивал, продолжал Огоньков. – Прихожу к ней в кабинет, думаю, сейчас пилить будет. Говорит: «Садись». Сел. «Мне в кузницу требуется молотобоец». Руки у меня были крепкие, развитые… Первым мне попался дядя Коля.
– А что за работа? – Лёва возвратил вопросом Павла Терентьевича в канву повествования.
– Кувалдой бить по горячему металлу. Он тебе молоточком показывает, куда. а ты бьёшь. Тогда станков молотильных не было, только вручную. Кувалда у меня была двадцать два фунта веса. Аккуратненькая такая кувалдочка. Любил я её. Даже баловался. Заметила начальница, вызвала к себе. Говорит: «Слышала я, что ты балуешься. По холодной кувалдой бьёшь. Сколько раз ударишь по холодной кувалдой?».
– Это как? – поинтересовался Лёва.
– Пустая наковальня, ничего на ней нет, и бьёшь по ней кувалдой. Сколько сможешь ударить?
– Не знаю. А вы сколько ударяли?
– До двадцати четырёх раз. С размаху. По мягкому металлу – легче. Иной раз делать нечего, а здоровья много, и давай по холодной наковальне колотить. Начальница это увидела