Ещё бывает холод жуткий,

      Мы в кунге мёрзнем по утрам…

      Но солнце, раздвигая сутки,

      Скользит по лиственным стволам,

      Тепло в коре уже теснится

      И рвётся к розовым краям,

      И, переполнившись, сочится,

      Сбегает змейкою к корням.

      Невесть какие-то пичужки,

      Что начали чуть свет летать,

      Вверх-вниз снуют по жёлтым стружкам,

      Стараясь, пищу разыскать.

      Искрится снег и проседает,

      Ему сегодня невдомёк,

      Что он не просто отступает,

      А порождает ручеёк,

      Едва заметный, безголосый,

      Напоминающий слезу,

      Среди сугробов и торосов,

      Зимой наваленных в лесу.

      А вот в проплешинах на склонах,

      Где ветры сдули верхний слой,

      Тараня белые заслоны,

      Прорвался тёмно-бурый строй.

      Торчит ершистым одеяньем

      И ждёт чуть большей теплоты,

      Чтобы сиреневым сияньем

      Зажечь байкальские цветы.

      Контуров цепь оживает

      В нагроможденьях ночных,

      Что незаметно сникают,

      В сумрак густой отступают

      К царству лесному немых.

      Вот и туман закурился,

      Принялся дымку стелить,

      Лёгкой прохладой разлился…

      Ландыш совсем распустился

      И – колокольцами бить.

      Раннее утро рядится,

      Хочет цвета подобрать,

      Хочет с рассветом искриться,

      Хочет звенеть и кружиться,

      Хочет себя расплескать.

      Где-то в чащобе кукушка

      Спорит одна с тишиной.

      Вот по такой заварушке

      В детстве бабуля-старушка

      Звякать учила деньгой.

      Подчинённый помешан на сексе,

      И в глазах его дьявольский пыл,

      Что ему на занятиях тексты,

      Он уж землю копытами взрыл.

      Что ему до проверок, учений,

      До порядка дежурящих сил,

      До тревог и ночных построений.

      Вечер сумерек сеть опустил.

      Вся округа любовным томленьем

      До опасной черты сведена…

      Сколько ангелов падших в круженье,

      Сколько запахов, хмеля, вина.

      И пусть ханжество всё ещё в моде,

      И условностей-мудростей гнёт.

      Очень многое в нас от природы

      Где молчит, где бурлит и живёт.

      Ничего не изменят