Нью-Йорк Сити

      Харпер Мьюр-Джеймс отковыривала кусочки тоста, словно птичка. Если откусывать маленькие кусочки и тщательно их пережевывать, запивая каждый водой, наедаешься быстрее. В голове Харпер роились мысли, переполнявшие ее с тех пор, как она нашла в утренней почте приглашение. Харпер взяла его в руку и посмотрела на знакомую подпись.

      – Мамма, – прошептала Харпер давно позабытое имя. С тех пор, как она произносила его в последний раз, прошло столько времени…

      Она прислонила конверт к тяжелой хрустальной вазе с цветами, стоящей на мраморном обеденном столе. Ее мать настаивала, чтобы в каждой комнате их квартиры в довоенном доме с видом на Центральный парк всегда стояли живые цветы. Джорджина выросла в Англии, в семейном поместье, и там было так принято. Харпер лениво перевела взгляд с приглашения на парк за окном. В Центральный парк пришла весна, сменив коричневые и серые оттенки зимы яркой зеленью. Но в голове возникла другая картина – сочные прибрежные заросли юга, многочисленные бухты, усеянные причалами, и большие восковые цветки белой магнолии на блестящих зеленых листьях.

      Ее чувства к бабушке с юга были словно воды канала, что бежал за «Си Бриз» – глубокие, бурлящие от радостных воспоминаний. В приглашении Мамма обращалась к своим Летним Девчонкам. Харпер не слышала этого выражения – даже не вспоминала о нем – больше десяти лет. Когда она в последний раз проводила лето в «Си Бриз», ей не было и двенадцати. Сколько раз она виделась с тех пор с Маммой? Харпер с удивлением подсчитала, что всего три.

      За эти годы ей приходило немало приглашений. И она отослала множество отказов с извинениями. Харпер испытала угрызения совести, осознав, как долго она не была у Маммы.

      – Харпер! Ты где? – раздался голос из холла.

      Харпер поперхнулась кусочком тоста.

      – Ах, вот ты где, – сказала ее мать, появляясь на кухне.

      Джорджина Джеймс никогда не входила в комнату; она всегда появлялась. Ее сопровождал шелест ткани, а вокруг искрилась энергия. И, конечно, духи – они появлялись в комнате раньше нее, словно звуки фанфар. Исполнительный редактор крупного издательства, Джорджина всегда куда-то спешила – успеть до дедлайна, успеть с кем-нибудь пообедать или поужинать, успеть на очередную деловую встречу. Если Джорджина не спешила, то она сидела за закрытыми дверями и читала. В любом случае, Харпер очень редко видела маму, пока росла. Теперь, в двадцать восемь, она работала ее личным помощником. Они жили вместе, но, чтобы поговорить с Джорджиной, Харпер приходилось специально назначать ей встречу.

      – Не думала, что ты еще здесь, – заметила Джорджина, целуя дочь в щеку.

      – Уже ухожу, – ответила