Песни жаворонка. Вечерняя. Алексей Исаев
Читать онлайн книгу.
ссказов, я пришел к неожиданной мысли, что она составлена как бы из отдельных главок одной книги о матери. Да иначе и быть не должно, если все мои юные годы прошли рядом с ней, под ее чутким вниманием и заботой. Не помню, чтобы она когда-нибудь проявляла силу, но ее простые советы всегда убеждали действовать именно так, а не в русле своего каприза; помогают они и сейчас, когда я перерос ее почти на два десятка лет и ее давно нет со мной. Даже в рассказе об отце, написанном недавно, мама – главный рассказчик, от нее все факты его недолгой биографии: отец, вернувшись с войны с осколком под сердцем, умер четыре года спустя, когда мне едва исполнилось девять лет. Но уже немного понимал, насколько трудно было матери тянуть вдовью лямку. Однако вытянула: один сын стал журналистом, другой – профессиональным поэтом, старший, оставшийся во время войны за отца, был первоклассным шофером. Мама гордилась нами, хотя никогда не слышал, чтобы на миру громко расхваливала нас.
В войну деревня целиком держалась на женских плечах; после победы лучше не стало: вдовам доставалась самая незавидная, малооплачиваемая работа. Они не роптали, а покорно несли свой крест, поднимая детей. Работая над книгой, я вспоминал и их, моих односельчанок.
Некоторые рассказы появились как устные истории для дочки на сон грядущий. К моему удивлению, Таня решительно отказалась от чтения детских книжек в пользу моих непридуманных «охотничьих» побасенок. Детскую классику знали назубок, читали по ролям.
Сорок с лишним томов Библиотеки детской литературы, подаренные дочке в день совершеннолетия, скоро стали востребованы моими внуками. Однако Таня не забыла и те давние байки. Поэтому я, выйдя на пенсию и переселившись из столицы в заволжские леса, решил перенести рассказы на бумагу. Так появился цикл «Танюшкиных рассказов» по аналогии с «Аленушкиными» Мамина-Сибиряка. Признаюсь, это не простое дело. С одной стороны, новое время требовало новых «песен», которые были бы интересны внукам, взращенным на иных сюжетных концепциях, с другой – хотелось сохранить ту стилистическую непосредственность, которая так увлекла маленькую дочку. Со временем вообще отошел от первоисточников, стремясь наполнить рассказы детскими впечатлениями от жизни в деревне с ее замечательной природой. Не знаю, удалось ли мне сохранить в обработанных рассказах изначальные особинки устной речи, но я старался. Однако удалось подчистить не всё, например, некоторые рассказы начинаются с обращения к ребенку, а завершаются размышлениями, адресованными взрослым читателям. Суть не в безупречности формы, а в содержании и бережном отношении к памяти моих родных, на долю которых выпали большие испытания. Но нет таких испытаний, которые не вынесли бы наши матери и отцы. А мы, их дети, всеми силенками старались им помочь.
Ряд рассказов-очерков о мужской дружбе и, конечно, о любви. Как же без нее! Есть в моих рассказах и загадочные, даже мистические, факты, свидетелем и непосредственном участником которых мне пришлось быть. Представил я их без литературных доработок – как было, так и представил.
Да, несколько слов о моих друзьях давних лет с нерусскими фамилиями. Они – латыши и немцы, одни были репатриированы в начале войны, другие – после, родители некоторых прибыли в наши края по собственной воле еще в столыпинские времена. Было несколько семей молдаван. Почти все они уехали после реабилитации 1956 г.
За картошкой
Как мама ни экономила, за зиму подъели всю картошечку, в том числе и семенную. Муку, заработанную отцом, берегла, пытаясь дотянуть до нового урожая. Да куда там! Сказочная старуха, при всей своей старательности, не смогла бы наскрести даже горстку на колобок для гурмана-старика.
На поиск семенного картофеля она отправилась поутру, когда дорога еще оставалась подмерзшей, вернуться рассчитывала к вечеру. В помощники взяла с собой колхозного сторожа Василия. Помощник он был не большой, но вдвоем все-таки веселее, да и с бычком в упряжке умел обращаться. Он же настоял запрячь именно вола, а не старого мерина: бык более выносливый, хотя и медлительный.
Снег почти сошел, дорога раскисла – хоть сани запрягай, хоть телегу, езда одинаково плоха. Остановились все-таки на санях. Куда ехать, мама знала: прежде всего, решила навестить деревни, где отец работал во время уборки урожая. Думала, его авторитет поможет расположить женщин, и те быстрее отоварят ее. До войны люди там жили хорошо, много держали скота, прилично получали по трудодням хлеба. Картошка – расхожий товар, могли насыпать мешок бесплатно. В наших местах она никогда не была дефицитным продуктом, но сейчас мама просчиталась, строя план на быстрый «шопинг».
Хозяйки добрым словом вспоминали комбайнера Сашку, однако не спешили менять семенной картофель на «секонд-хэнд». У одних излишков вообще не было, для других – это было последнее, что представляло реальную ценность в доме. Торговались без привычного базарного азарта, без слезных просьб уступить Христа ради: каждая сторона хорошо понимала, что нужно друг дружке, сочувствовали, но скостить не могли, независимо от личных симпатий. Мама рассчитала, что на посадку ей надо привезти минимум мешков пять семян, поэтому не спешила расстаться с вещами, снятыми