*Наказание на доске – лечь ничком на скамью и получать удары палками по спине и ногам, сколько назначат.

      Глава 6

      Ничего, в общем-то, удивительного, что день я завершала в колодках.

      Тетушка Жейн посчитала, что за порчу имущества – ну палку-то я утопила с концами, еще и какие-то штаны порвались в процессе, – наказание положено довольно суровое. Палками бить не стали, поскольку видели, в каком я состоянии. Но лучше бы побили и отпустили отлеживаться, чем вот так, на солнцепеке, без возможности напиться и нормально сесть.

      Пока меня укладывали на постамент и запаковывали, я пыталась вяло отбрыкиваться, но быстро осознала тщетность трепыханий. Дюжие, закаленные стиркой тетки скрутили меня на раз. В прежней жизни я бы так просто не сдалась, но увы, былого не вернуть. А это тощее тельце еще не то что массу нарастить не успело – с момента моего попадания и не поело толком.

      С носа неприятно капало, но поделать я ничего не могла. Руки свисали из прорезей в колоде куда выше головы, отчего ныли плечи и спина. А еще нельзя было ни пот утереть, ни голову почесать.

      К вечеру я перестала ерзать и лишь висела, смиренно ожидая своей участи.

      Добрая тетушка Жейн не уточнила сроков наказания. И крепко подозреваю, попросту обо мне забыла.

      Солнце давно склонилось за горизонт. Желудок перестал урчать от безнадежности. Воздух стремительно холодал, и стало ясно, что до утра я не доживу. А если вдруг чудом да, то вскоре все равно загнусь от воспаления легких. Меня потряхивало в ознобе, горло распухло, глаза слезились.

      Но плакать я не собиралась.

      У меня на это банально не было сил.

      Неужели все закончится так бесславно?

      Вроде бы мне дали шанс где-то там наверху некие высшие силы. Подарили вторую жизнь.

      И та вот-вот завершится, не начавшись толком.

      Грустно. Обидно. И донельзя глупо.

      Я сомкнула веки, которые все это время держала распахнутыми на чистой силе воли, и позволила сознанию поплыть. Реальность подернулась дымкой, звуки отдалились.

      Звон посуды с кухни, плеск воды в ручье, разговоры в доме. Все это доносилось до меня приглушенно, словно вместе с глазами я закрыла все прочие органы чувств.

      Дышала я с хрипом и присвистом, но и этого уже почти не замечала.

      Грудь сдавило.

      Забывшись, вдохнула поглубже и неистово