Дождь разошелся и яростно барабанил по крыше. Стена под окном намокла, на полу растеклась лужа. В углу капало: сначала глухо, на дно глиняного кувшина, потом звонко, а сейчас плюхало и грозило перелиться через край.

      Дан валялся на кровати без штанов, но зато в шерстяных носках. Желька, томно вздыхая, скалывала волосы. Русые пряди не помещались в горсти, выскальзывали и повисали вдоль щек. Пухлая губа оттопырилась, удерживая во рту шпильки. Руки – полные, белые – двигались неторопливо. Жельке было мало. Дан закрыл глаза. Пусть спасибо скажет, что хоть один раз получилось, после такой-то дороги.

      Желька еще повозилась, но все-таки ушла. Проскрипела лестница.

      Как непривычно тихо в гостинице. Слуг и тех нет – Тобиус распустил на межсезонье.

      Дан вытянул руку, подцепил валявшиеся на столе штаны. Стукнул спрятанный под ними арбалет.

      – Параноик, – вспомнил умное слово и представил, как там, за окном, распластался по стене невидимый из-за дождя йор.

      Вейн неспешно оделся, задумчиво пошевелил пальцами в носках. Сапоги Юрка так и не вернул, наверное, приспособил сушиться.

      Лестница, стонавшая под поступью Жельки, пропустила Дана бесшумно.

      Один угол обеденного зала был освещен, в остальных густилась темнота. Пахло запеченным окороком – мясо, разложенное на решетке, капало жиром в угли. Те отзывались раздраженным шипением.

      Тобиус сидел перед очагом, примостив ноги в таких же, как у Дана, полосатых носках, на приступку. Держал на коленях миску с тыквенными семечками. Лузгал, сплевывая шелуху в огонь. На табурете рядом с ним стояли кувшин и пара кружек. Вейн понюхал – пиво.

      – Наливай, чего ждешь, – поторопил хозяин постоялого двора.

      – Ну ты и нахал! – восхитился Дан, подтаскивая к очагу второе кресло.

      Сидели, грели ноги. Пили пиво. Срезали пласты мяса и так, с ножей, ели. Тобиус присыпал свою порцию вонючей кудрявой травкой. Дан предпочитал мазать горчицей. Выщелкали все семечки, заплевав шелухой пол.

      Проходила Желька, смотрела недовольно. Дан и Тобиус начинали хихикать, подталкивать друг друга локтями и раз от избытка чувств едва не свалились в камин. Потом хозяин сказал грустно:

      – Была ведь фитюлька – во! Ладонями за талию обхватить можно. Я, дело такое, худеньких люблю.

      Дан утешил, мол, захочет, двух фитюлек заведет. Тобиус посетовал на межсезонье и безденежье.

      От окорока осталась кость. Дрова прогорели. Вейн поворошил угли и спросил:

      – Этот мальчишка, Юрка, откуда у тебя?

      – Сам пришел. Говорит, случайно получилось. Ну, я и взял. Куда ему сейчас деваться?

      – Думаешь, его вправду никто не учил?

      – Похоже на то. Заходил к тебе, да? В Бреславль просился?

      – Кого он ищет?

      – Какого-то Виктора Зеленцова, вейна. Я о таком не слышал. А ты?

      Дан мотнул головой, и трактирщик с сожалением цокнул языком.

      – Тут Игорь был, ну, менестрель. Буквально перед дождями. Сказал, мол, знает русского из верхнего, зовут Виктором, и фамилия похожа. Видел в Бреславле на днях. Но какой сумасшедший пойдет сейчас через степь!

      Вейн