Алексей Хвостенко и Анри Волохонский. Тексты и контексты. Группа авторов
Читать онлайн книгу.
лиц (лицо неопределенных занятий) стали частью питерской легенды.
Первый, кто вспоминается, – это художник Элик (Леон) Богданов. Про него сейчас уже большая литература. Элик был, пожалуй, одним самых ярких представителей питерской богемы. Теперь она называется андерграунд. Питерский андерграунд, если кто еще помнит, был культурой, параллельной передовому социалистическому реализму. Национальному по форме и социалистическому по содержанию.
Интересно, это неформальное движение напоминало клубы первых христиан. Даже семантически. Вплоть до дословного перевода самого термина. Подумать только – подземное (течение?). С той разницей, что христиане в Риме прятались в катакомбах. А художники, музыканты, поэты, напротив, стремились к свету. Хотя работали, как правило, в котельных. То есть под землей. Как первые христиане. И не представляли никакой опасности для властей. Ну, в смысле не зарились на продуктовые наборы с просроченной финской колбасой. Не стремились отобрать дефицитные сардельки или, там, югославскую мануфактуру у передового отряда рабочего класса.
А Элик Богданов был из тех, кто не мог бы позариться на чужой кусок пирога. Он и свою-то скудную пайку раздавал направо и налево. Он был нонконформист (в точном значении этого слова). И ходил в драных джинсах. (Как это ни смешно, сейчас мог бы стать образцом конформизма.) Красоты он был небесной. Напоминал автопортреты Дюрера. Невольно на ум приходило слово «одухотворенный». Да и талант был под стать красоте. Он был художник. Притом настоящий, что редкость. Трудно сказать, правый или левый. Эти этикетки со временем стираются.
А в жизни все это проще. Подходят люди к мольберту и сразу видят, что все хорошо. Ну, в смысле хорошая картина. А не барахло. Честно говоря, я тут малость запутался, рассуждая насчет искусства. Что химику, наверное, простительно. А вот какими были работы Элика с точки зрения теории искусства, мне трудно сказать. Могу только сказать – хорошие были работы. Светились. Я думаю, от его работ мало что осталось. Осталась только большая литература о нем, да и то в интернете. Только легенды, увы.
У нас с Татой была его замечательная работа. Адмиралтейский кораблик. Мы попросили Элика написать эскиз синего кораблика на изразце нашей старорежимной голландской печки. Что он и сделал. Увы, эта работа тоже не сохранилась. Когда переезжали, я пытался выломать изразец. Не удалось. Прочно строили в начале XIX века.
Художник Элик Богданов (фамилия – о какая: Бог дал) не выдержал родной советской жизни. Психика его оказалась неприспособленной к строительству социализма. И он погас так же тихо, как жил. Как свеча. Это днем свечу не видно. А той ночью огонь свечи видно было издалека. Ох, издалека. Может, и сейчас видно.
Ну и конечно, Хвост. Алеша Хвостенко был, может, еще красивее, чем Элик Б. Высокий, тоненький, вполне спортивного сложения (хотя спортом отродясь не занимался). В ореоле каштановых кудрей. А к тому же он играл на свирели. Деревянной, такой простенькой свирели. Как пастушок. Сидел у себя на Греческом