В час ворон. Дана Эльмендорф
Читать онлайн книгу.
ать. И как она научила меня. Повитуха, травница, ведьма – все практики передавались из поколения в поколение от самых ее корней в Аппалачи.
И несколько подобранных по пути новых трюков.
Перед смертью дедуля предупредил меня, что в бабуле Агнес живет зло. Он ошибался. Зло жило не только в бабуле, но и во мне.
Я узнала это в ночь, когда умерли те близняшки.
– Уэзерли, – той далекой ночью разбудил меня сонный голос бабули. – Одевайся. Не забудь панталоны.
Ночнушка с Винни-Пухом, драная и тонкая, была уловом из корзины с бесплатной одеждой в церкви. Если воду приходится доставать из колодца, а за порошок платить, часто стирку затевать не будешь. Так что нижнее белье мы носили только днем.
Мои десятилетние кости ныли от смерти, от которой я заговорила сестер Бодин днем, а в горле все еще комом стояла мокрота. Я влажно откашлялась.
– Ну-ка.
Бабуля подала мне синюю бутылочку от духов с чужой пробкой. Я привычно отхаркнула смерть в бутылочку. Густая мокрота скользнула по изогнутому горлышку и шлепнулась на дно. Черный комок, готовый к тому, чтобы его проглотил кто-то другой.
Он пах гнилой плотью и на вкус был как страх.
Масло пожирателя грехов – так звала его бабуля – было для души вроде сыворотки правды. Добавь несколько капель в пирог, и узнаешь, украла ли соседка овощи из твоего сада. А если смешать масло с определенными травами, то его сила увеличится и оживут заговоры из бабулиной коробки с волшебными рецептами.
Ну а если – такое было всего несколько раз – если принять его в чистом виде, результат будет смертельным.
Перед нашим домиком стоял блестящий новенький «Корвет» с сияющими в свете луны дисками. По крыльцу взад-вперед ходила мужская тень. Мужчина выступил на свет, и только тогда я разглядела его лицо. Стоун Ратледж. Он тогда был выше, тоньше и коварней.
Могильный Прах, крупный матерый мужик, заработавший прозвище копанием могил на кладбище, закинул сосновый ящик чуть меньше меня размером в кузов нашего пикапа. Он возил нас всюду, куда потребуется, – зрение у бабули было паршивое, а мне только исполнилось десять. Мы поехали следом за Стоуном, пока его низкая машина тащилась, скребя днищем, по грунтовой дороге к фермерскому домику, стоявшему глубоко в лесу.
Внутри мерцала масляная лампа. Крики рожающей женщины разносились во влажной ночи. Летний воздух в Джорджии всегда был плотным. Ночи были удушающими, невыносимыми, полными насекомых, которые яростно сражались с уличными фонарями.
У двери нас встретила женщина, находившаяся на грани истерики от того, что ее оставили за главную. Ее шея была обернута в жемчуга. На идеальных ногтях сверкал лак, когда она теребила нить. Она беспокойно выхаживала по застланному линолеумом полу, цокая каблуками.
Бабуля не озаботилась приветствиями. Она оттерла женщину плечом и направилась прямо к той, что кричала, со своим мешочком, полным акушерских припасов, и моим маслом пожирателя грехов. Могильный Прах схватил лопату и исчез в лесу.
В доме я собрала простыни и чистые полотенца и вскипятила воду. Я никогда прежде не видела этой кухни, но вещи во всех домах разложены примерно одинаково.
– Что здесь делает ребенок? – спросила Стоуна богатая женщина не слишком удавшимся шепотом. Ее испуганные глаза следили за тем, как я выполняю свои обязанности.
– Свою работу. Выпей. – Стоун впихнул ей стакан с виски.
Она опрокинула его в себя, откинув назад голову, будто запивала таблетки, и протянула ему стакан для добавки.
Пройдя на цыпочках в спальню, я тихонько вылила кипяток в таз. Протяжные стоны дамы разливались по комнате, будто печальная мелодия. Ветерок пробирался сквозь на дюйм приоткрытое окно и ласкал тюлевую драпировку кровати.
Когда я повернулась, чтобы передать бабуле полотенца, мой взгляд зацепился за маслянистую черную кровь, стекающую по простыням.
Мы пришли не на роды.
Нас позвали помочь с выкидышем.
Кровь в моих венах похолодела, когда я перевела взгляд на женщину.
На комоде, возле которого стояла бабуля, лежали два свертка, крошечных и неподвижных. На полу стоял ящик для картошки. Бабуля медленно повернулась, услышав мои всхлипы, – я не поняла, когда начала плакать. Ее молочно-белые глаза встретились с моими – как всегда, вопреки ее частичной слепоте.
Она быстро и резко схватила меня за локоть. Ее пальцы впились в мою плоть, когда она подтащила меня к комоду, посмотреть, чему я стала причиной.
– Ты осквернила их души, – сказала она низким рыком. Я отвела взгляд, не желая разглядывать их несформировавшиеся тела. Костлявая рука вцепилась в мое лицо. Она чуть не сломала мне челюсть, когда заставила меня посмотреть на них. Черные вены, какие бывают только от масла пожирателя грехов, обвивали их искривленные, безжизненные тела. – Это твое деяние, дитя. За все, что ты делаешь за моей спиной, придется ответить. – И мне, и тете Вайолет.
Пару недель назад тетя Вайолет отлила немного моего масла.