Офирский скворец (сборник). Борис Евсеев
Читать онлайн книгу.
влез в долги. Не желая платить по долгам, покинул пределы империи. За кордоном сказками своими и трактатами стал смущать народец голландский, потом французский. За это и за ограбление ювелира мосье Вальмонта был заключен в тюремный замок, именуемый Бастилия. Пребывал в башне Базоньер, в камере за нумером 2…»
Башня слыла необитаемой. В ней, если не считать единственного узника, и впрямь никого не было.
В камере было душно. Однако из каменной щели тянуло свежестью дубрав. За рвами был сад! По тому саду-вертограду заключенный мысленно путешествовал. Отрадно и весело было глядеть на стриженых парижских собак, на господ с дамами. Сил оторвать мысленный взор от сада – не было.
А пришлось! Единственный находившийся в камере стул тягуче скрипнул. Следственный судья поморщился, устроился поудобней. Переводчик, переступая с ноги на ногу, повторил заданный судьей вопрос:
– …и продолжаете утверждать, что вы принц Иоаннийский?
– Утверждаю и награжу вас по-королевски, когда час подойдет.
Последние слова переводчик тлумачить не стал. Однако следственный судья по характерному жесту заключенного – пальцы, пересыпающие золотые луидоры, – их понял. Гримаса отвращения исказила тонкие, с чернинкой, губы судьи. Он получил королевский патент, он имеет достойное жалованье, обладает важными полномочиями! А этот русский самозванец, объявляющий себя то королем, то принцем, смеет ему здесь что-то обещать! Судья брезгливо приложил к губам кружевной платок, подарок премилой Зизи.
Переводчик, спеша загладить неприятную паузу, задал новый вопрос:
– Серебро в лавке мсье Вальмонта зачем же брали, коли средствами располагаете?
– Гонца снарядить в мое собственное королевство спешную надобность имел.
Следственный судья встал. Пустая болтовня томила его. Порожняя башня – наполняла гневом. Припомнился гуляющий по праздникам близ ворот Сент-Антуанского предместья, грозящий кулаками башням Бертодьер, Базоньер и шести прочим парижский люд. Следовало немедля передать государственного преступника Российской империи! Пускай там возятся.
– Merde, мerde. – Мясистой ладонью судья отстранил от лица спертый воздух и королевской поступью прошествовал к выходу из камеры № 2.
Переводчик на ходу оглянулся. Этот русский, которого, конечно же, следовало немедленно повесить на Гревской площади, интересовал его все больше. Неужто и впрямь есть на земле место, где каждый подданный свободней французского короля?
Большеголовый узник с розоватым лицом и сахарными, обметанными мельчайшей белой сыпью татарскими, вывернутыми наружу губами отрешенно улыбался. Не успели судья и переводчик выйти, как он стал мерно произносить только что пришедшие в голову строки:
Пою гониму жизнь нещастного Тревоги,
Который, проходя судьбы своей пороги,
Неоднократно был бедами окружен,
В темницу брошен и чуть жизни не лишен…
Володя Человеев взбил кончиками пальцев льняные