В шесть пятнадцать Давид уже шел по улице. Сильвию он застал спокойно спящей. Он разбудил ее и дал аэро-ред, от которого ей не было никакого вреда: жена снова заснула и спала как младенец, даже когда он завозился, одеваясь. Давид оставил ее в теплой постели, а сам отважно двинулся по холодной росе к таверне «Эра Уменеха».

      Он подробно обдумывал предстоящий разговор, как всегда обдумывал все переговоры, которые проводил, всякую беседу с любым автором. Слова – сила, всякий, кто с ними работает, знает это. Хочешь успеха – умей использовать слова. Если он сможет поладить с помощью слов с самим Томасом Маудом… Какое это будет счастье!

      Он ждал, опершись спиной на стену дома напротив. Сначала пришел Иона, брат Эдны, – он спустился по ступеням, открыл дверь ключом. Зажегся свет, послышались звуки, характерные для любого открывающегося утром заведения. Засунув зябнущие ладони под мышки, Давид еще минут пятнадцать наблюдал прибытие официантов и поваров. Последним, в рубахе навыпуск и овчинной безрукавке, явился шестипалый. Давид успел подбежать к нему до того, как он вошел внутрь, тронул за плечо.

      И тут на него напал столбняк. Давид не мог ничего произнести, двинуться с места. Он стоял перед Томасом Маудом, писателем, который своими книгами изменил жизнь десятков миллионов человек. Давид смотрел на него. Наконец с трудом произнес:

      – Простите, вы работаете в этой таверне?

      – Да, я повар. А что? Если вы с жалобой, это не ко мне.

      – Нет-нет, ради бога, не беспокойтесь, никаких жалоб. Наоборот, я хочу сказать, что очень вам благодарен.

      – Правда?

      – Да. Я не представился: Давид. Редактор.

      Давид протянул руку, пожирая глазами лицо собеседника в поисках реакции зрачков, неожиданно выступившего пота, румянца, любого проявления сильной скрытой реакции на слово «редактор». Ничего подобного. Пожал руку с шестью пальцами. Ту самую.

      – Я Хосе, повар.

      Давид держал его руку, пока оба не ощутили неловкость. Давид сжимал ее все крепче. Человек