Открыть 31 декабря. Новогодние рассказы о чуде. Ая эН
Читать онлайн книгу.
перелил из нее в себя, надавил на точку на указательном пальце, известную только ему, после чего она, как завороженная, как самая послушная из свидетельниц Иеговы, поплелась домой к ноутбуку и cтерла полромана, повесть, рассказы о любви. «Вы слишком женственны, слишком хрупки, чтобы писать серьезную прозу, а ерунду за вас напишут и так. Будьте умнее – рожайте красивых детей. Не теряйте время». Но дети по желанию Сорокина никак не рождались – вытекали из Саши кровавыми сгустками, выходили ошметками, похожими на куриную печень. А гинеколог говорил: «У вас слишком низкий гемоглобин, фрау Беркович. Вам нельзя пока детей». А время идет и теряется. Нет ни детей, ни романа. «Ты, Сашенька, – говорила бабушка, – скоро тоже состаришься. Не успеешь оглянуться, как подумаешь – да куда же делась вся моя жизнь? Быстрее, время уходит, но эта мысль не даст тебе жить. За что хвататься, чтобы не упустить?»
А что, если часы на Спасской башне не виноваты в том, что не исполняются чудеса? А что, если все дело в Сорокине? Может, это он виноват в том, что время уходит, роман не пишется, а серый дождь разводит по телу старость, как Баба-яга и Кощей Бессмертный колдуют и воруют в сказках Новый год?
– А можно с вами к Сорокину?
– Да пожалуйста, ради бога, поехали. И вообще, давайте сделаем вид, что сегодня Новый год! С новым счастьем!
«Действительно счастье, – подумала Саша, – увидеть Сорокина до Нового года и отрезать ему палец. Загадать желание кремлевским часам и написать, наконец, что-то непохожее на кровавые ошметки неродившихся людей».
– А я Саша Беркович. В Германии три года. По профессии юрист, – рассказывает она о себе механический текст, заученный на бесконечных курсах немецкого.
– А я Василий. В Германии давно. Художник, поэт. Сейчас, правда, паузу в творчестве сделал, на зубного техника учусь.
Василий снимает шляпу, и Саша вспоминает, что встречала его недавно в инстаграме с бокалом вина у Хафеля и на поэтических вечерах, где он читал без всякого выражения медленные стихи про берлинский марафон. У него тогда тряслись губы, и понять она ничего не могла, так как думала все выступление: «Почему же он не побреется налысо? Зачем трусливо прячется в нелепую шляпу? Вот побрился бы, и совершенно другие пошли бы стихи».
– А вы почему, Василий, паузу в творчестве сделали?
– Да дерьмо я пишу. Раньше ничего, был потенциал. Печатался даже. А потом посмотрел на себя со стороны… Сорокин вот, кстати, сказал, что по моим стихам сразу видно – мне бухгалтерией и налогами заниматься надо. Интонация такая у меня.
– А за руку он вас, Василий, не держал? А гемоглобин у вас как?
Оказалось, что и его Сорокин держал крепко за руку и жал указательный палец, после чего Василия несколько дней рвало, а потом началась бессонница. Домашний врач посоветовал пить ромашковый чай и найти хорошего психотерапевта – наверняка такое самочувствие обусловлено тоской по родине. Психотерапевт прописал Василию таблеточки и физическую активность на свежем воздухе, и нечего