Забрала с собой зима

      Неуютность небосвода —

      Для пернатого народа

      Стали чуждыми дома.

      Под влиянием тепла

      Птицы в небе реют чаще,

      Чтобы жизнью настоящей

      Тешить души и тела.

      Есть суждение о том,

      Что, возможно, птичьи души,

      Так же как у солнца уши, —

      Это сказочный фантом.

      Если же реален рай —

      Как для душ людских обитель,

      То не мог Бог-учредитель

      Обесптичить славный край…

      Видя в небе озорниц,

      Склонен я поверить в чудо:

      В райских кущах птицы будут,

      Ведь и рай – не рай без птиц!

      Я – не исчадие ада

      И не цветочек в раю:

      Это всего лишь бравада

      Грусти сказала «Адью»!

      А как не бравадить,

      Если весной

      Я подружился

      С богиней земной?!

      А как не бравадить,

      Если она

      Прекраснее, чем

      Молодая весна?!

      А как не бравадить,

      Если у нас

      Все чувства при встрече

      Бросаются в пляс?!

      А как не бравадить,

      Если уже

      Видно реальность

      В былом мираже?!

      А как не бравадить,

      Если вся жизнь

      Так полетела,

      Что только держись?!

      .

      Я – не исчадие ада

      И не цветочек в раю:

      Это всего лишь бравада

      Грусти сказала «Адью»!

      Всё ярче неба синеокость,

      А утренний озноб слабей.

      Всё чаще в солнечных потоках

      Резвятся стайки голубей.

      Средь них и юные созданья

      Стремятся вычертить круги.

      Но без полётного заданья

      Наставники к ним – не строги́.

      Чуть позже, в ласковости лета

      И не страшась зарничных гроз,

      Азам пернатого балета

      Птенцы обучатся всерьёз…

      На взрослеющей сирени —

      Грозди в зоне красоты.

      Вот и мне бы вместо хрени

      В мыслях вырастить цветы!

      Было всё у нас прекрасно,

      Но я стал любви чужой.

      Страсть казалась яхтой классной,

      А теперь – баржа баржой.

      Жизнь сейчас почти в обломе,

      Радость с болью уравняв.

      Стали мы с тоской знакомы,

      Скорбь