На банкете, организованном в честь победителей, гости разделились на группы по региональному признаку. Как это обычно бывает, период, когда все ещё трезвые и ведут себя прилично, интеллигентно и с осторожностью, длился недолго. Атмосфера непринуждённого веселья расслабляет.

      Индийский отдел возле барбекю ел бургеры, громко хохоча над понятными только им шутками и предлагая проходящим мимо свои угощения. Немцы с датчанами пили пиво, весело споря, чьё лучше. Ребята из Эмиратов угощали английских коллег кальянами с чем-то сладковато-запрещённым.

      На фоне растянутого на стене баннера: «Премия «Золото Перо». Сезон 199» гости фотографировались с победителями. Конечно, главной звездой вечера был Адимус, уже в пятый раз получивший заветный приз. С широкой голливудской улыбкой он распахивал объятья новому гостю, как старому другу. Брал в обнимку, и штатный фотограф делал очередной снимок, который следующие десятилетия будет украшать рабочий стол счастливчика. Для многих это мгновение так останется самым близким к «Золотому Перу».

      – Молодой человек, не стесняйтесь! – Адимус протянул руку для рукопожатия юноше. – Как вас зовут?

      – Марк! Не представляете, как я счастлив! Я прошёл ваш курс.

      – Это прекрасно, не задерживайте гостей, – прошептал Призёр, не шевеля губами, как чревовещатель, поворачивая гостя к фотографу.

      – Я хочу работать в вашем отделе. Вот, посмотрите, я собрал свои работы.

      Молодой человек попытался передать мэтру толстую папку, видимо со своими рукописями. Адимус брезгливо отстранился, но быстро взял себя в руки.

      – Юноша! Вы явно хотите превзойти меня по количеству написанного! – и громко рассмеялся на публику.

      Ожидающие в очереди на фотосессию поддержали шутку. Но молодой человек, казалось, ни капли не смутился.

      – Я уже научился у лучшего. Больше всего мечтаю работать рядом со своим кумиром.

      Адимусу надоел собеседник. Из-за него возникла нежелательная очередь, отдаляющая его от торжественного ужина.

      – Если хотите писать – пишите! Это ваше право и обязанность. Не важно где. Идите в любой отдел – я уверен, вас примут с радостью с таким-то, – он указал на пухлую папку в руках юноши, – портфолио. Я вам советую просто писать. Когда напишете свои десять тысяч страниц, приходите, посмотрим, чего вы добились.

      Фотограф, наконец, улучил момент, когда оба посмотрели в камеру. Адимус с лучезарной дежурной улыбкой, Марк с разочарованием.

      Чьи-то руки вежливо, но настойчиво увели молодого человека, чтобы его место занял очередной гость.

      – Павлин, – буркнул Марк себе под нос.

      – Что вы сказали, молодой человек? – лицо Адимуса больше не было дружелюбным. Улыбка мгновенно превратилась в злобный оскал.

      – Я сказал: «Понял»!

      – Аккуратнее со словами. Каждое имеет последствия, но это понимание приходит только к истинному Автору.

      За спиной удаляющегося молодого писателя Адимус увидел Его – того, чьё имя не принято произносить в приличном обществе. Он усмехнулся, приподнял наполненный густым красным вином бокал. Медленно сделал глоток. Адимус поспешил вернуть к светским обязанностям и пригласил ожидающую в очереди очаровательную девушку.

      К одинокому столику в углу зала, за которым не было никого, кроме Люца, подошёл Петрович. Всклокоченный, в неуместном на торжественном ужине сером вязанном рыбацком свитере, очках, подклеенных синей изолентой. Он поставил на стол початую бутылку белого вина, сел рядом не дожидаясь приглашения.

      – Тогда, когда всё началось, я писал для Пушкина! Но он, дурачок, всё напутал. Привет! Опять кошмаришь Павлина?

      – Привет, Петрович. Не. Любуюсь. Как думаешь, Генеральному реально нравится то, что он пишет или за него всё давно решает Академия?

      – Я думаю, он заслужил получить своё Перо.

      – Почему не ты за Перельмана?

      – Не знаю. Академикам виднее.

      – Почему они решают, кто лучший?

      – А кто должен решать? Ты что ли хочешь?

      – Не! Упаси Генеральный!

      – Так