Родитель «дубль 2». Комбат Найтов
Читать онлайн книгу.
со снежным огнетушителем в руках, и через открытые жалюзи брызгать под капот углекислоту. А потом пехом, по сплошной воде, в унтах шлепать часа три до рыбколхоза в Садках, в Приморско-Ахтарском заливе. По возвращению «домой» ему еще и выговорили, что ориентироваться на земле не умеет. Оказывается, в четырех километрах от места падения есть наблюдательный пункт погранвойск НКВД, обозначенный на картах маленькой пирамидкой. В три раза ближе, чем колхоз. Но, вышку и навигационный знак они обозначили, а строения не показали. Этот значок на карте он видел, но есть ли там люди, он не знал. Впрочем, к этой аварийной посадке все отнеслись безразлично. Выкрутился? Не погиб? А наказывать не за что, все под богом ходим. Аварий в авиации было с избытком, ругали только за «со смертельным исходом», когда ругать было уже некого. Никаких «черных ящиков» с самописцами и МАКа (межгосударственного авиационного комитета) еще не было. Расследование аварий частенько поручалось их виновникам. Авиации было всего три десятка лет, советской авиации – еще меньше.
В середине мая состоялся выпуск, Петр сменил, наконец, сухопутную фуражку на морскую (вот такой вот нонсенс: курсанты второго курса носили командирскую форму ВВС с курсантскими петлицами и командирскую фуражку ВВС, а в штатную форму авиации РККФ переодевались только после выпуска. Полевая форма была тоже «зеленая». Особым шиком считалась устаревшая синяя шевиотовая гимнастерка и такие же галифе). На выпускной вечер каким-то образом пробралась «рыбачка Соня», имевшая виды на лейтенанта авиации, с которой он познакомился в рыбколхозе во время вынужденной посадки. Пару раз они встречались на воскресных танцах в клубе училища. Но, дальше обнимашек дело пока не продвинулось. Жила она у черта на рогах, в 70 километрах по прямой, но, чтобы попасть в Ейск, ей требовалось преодолеть 50 километров морем и 50 на попутках или автобусом. Или чисто автобусом 250 километров через станицы Переяславская, Каневская, Ново и Староминские или Ясенскую. Не наездишься. Своего жилья у курсанта не было, так что все увольнение только до отбоя. В 00.00 должен быть на проходной и сдать увольнительную. В общем, на личную жизнь времени не было. После танцев провожал до «автовокзала» – низенькой глинобитной хаты, в которой местное начальство расположило кассы, и поставило несколько стульев для ожидающих. В воскресенье, по многочисленным просьбам «любительниц танцев», двери в зал ожидания на ночь не закрывали. Но только в теплое время года. Рыбы на Азовском море было много, стоила она – копейки. Рыбаки больших денег не получали. Был у них кое-какой приварок от икры и балыков осетра и белуги, которых возили сдавать в Ростов и Краснодар в коопторг, но это ж сезонно. Тая пыталась продавать рыбу и на рынке в Ейске, чтобы оправдать поездки. Но это не поднимало ее в глазах местных обитателей, будущих летчиков. Нет, торговать на рынке не было позорно или запретно. Просто товар пахучий, а соль и запах рыбы накрепко въедается в кожу и одежду. Сами курсанты предпочитали либо невест из родных мест, либо «городских», с образованием не ниже