10

      Rétat P. Partis et factions en 1789. Émergence des désignations politiques // Mots. 1988. № 16. P. 69–88. Следует ли говорить, насколько отлично это постепенное, неуверенное становление терминов от обманчивой простоты мифа, согласно которому во время обсуждения королевского вето обозначения «правых» и «левых» родились сразу полностью готовыми? Миф этот берет свое начало в одном из исторических сочинений, написанных непосредственно по свежим следам событий; это «История Революции 1789 года и принятия конституции во Франции, сочинение двух друзей свободы» (Histoire de la Révolution de 1789 et de l’établissement d’une constitution en France, par deux amis de la liberté. Paris, 1790. T. 3. P. 51–52). Рассказ этот повторен с гораздо большей определенностью и без указания источника в «Парламентской истории» Бюше и Ру, обширном собрании документальных свидетельств, которое само приобрело статус источника. Там фигурирует версия, ставшая канонической и с тех пор повторявшаяся несчетное число раз: «Именно после этого заседания ассамблея окончательно разделилась на левую и правую сторону. Все сторонники вето уселись справа от председателя; все противники сгрудились в противоположной части залы» (Buchez P.‑J.‑B., Roux P.‑C. Histoire parlementaire de la Révolution française. Paris, 1834. T. 2. P. 349). В действительности же даже столкновения, возникшие во время этой дискуссии, хотя и были весьма ожесточенными, не сумели произвести столь четкого размежевания участников и тем более не смогли приобрести в глазах многочисленных наблюдателей статус опознавательного знака. Напротив, в то время, когда Бюше и Ру взялись за создание своего памятника, все условия для этого ретроспективного крещения были уже готовы: с одной стороны, заседания Первой реставрации приучили всех к подобному разделению, с другой – Французская революция стала восприниматься как первичная сцена политической жизни, а все последующие события – как ее продолжение.