Чёрный атом. Сергей Соколов
Читать онлайн книгу.
Уж очень приличные деньги заплатили они за «небольшое беспокойство».
Она ограничилась вздохом и таблеткой аспирина.
Неудобство чувствовали и в комнате №7.
Виноватой за шумное соседство себя признавала, во всяком случае, так она сказала присутствующим, Элис Фишер – официальный представитель строительной компании и организатор встречи по делу о наследстве Гершома Кумеррмана. По её рекомендации в этот отельчик, казавшийся безобидным и уютным, в лучший из имеющихся номеров – седьмой, – поселился несколько дней назад прибывший из Европы немецкий нотариус. Здесь же была забронирована комната для Михаэля Лемке, приезда которого со Среднего Запада ожидали с минуты на минуту. В пользу городка Парамуса говорило и то обстоятельство, что третий необходимый участник – Питер Майер, брокер Нью-Йоркской биржи – проживал с семьёй в собственном доме в двух кварталах от пансионата.
– Простите меня, господа… Непредвиденный случай… Может быть, перенесём встречу?
Мужчины поморщились, но простили молодую привлекательную особу, и переносить встречу не стали.
Внезапно дверь распахнулась. Двое парней в приличном подпитии появились на пороге с глупыми улыбками на красных лицах, с несколькими стаканами на волосатых пальцах и бутылкой бурбона.
– Хелло! Не желаете ли присоединиться?
Они заметили Элис.
– А девочка-то, скучает…
Не давая им войти, коренастый Майер решительно двинулся навстречу молодым нахалам.
– Закройте дверь!
– Но-но, папаша!.. Связываться с тобой… Пойдём, Джимми, к нам скоро свои цыпочки прилетят!
Дверь закрылась, но через секунду отворилась снова.
– Я же сказал, вон отсюда!.. О, прошу прощенья, сэр!
Приехал Михаэль Лемке. Все в сборе.
5
– «… Финансовые активы, переданные мной, согласно письменному договору, на сохранение и преумножение Питеру Майеру, другу и соратнику в египетских экспедициях наших, справедливо разделить: организации, чьи идеи Великого строительства, близки моему духу – десять процентов; Питеру Майеру, да благословит Господь его умение – сорок пять процентов; внуку моему, сыну дочери моей Марты, Михаэлю – сорок пять процентов и семейную ценность, а именно, золотой письменный прибор с надписью «Река жизни – река горя и радости». (Прим. нем. Kummer, горе)
С болью в сердце говорю об особых условиях: если на момент оглашения воли моей одного из названных людей призовёт Господь, то часть наследства, предназначенная несчастному, отойдёт оставшимся в равных долях; если оба в бозе почили, всё отдаю в полное распоряжение братства для довершения храма Соломонова. Падения организации этой не допускаю.
Ищите и найдите покой. Подпись».
Наступила гробовая тишина. Даже патефон, скребнув по пластинке, затих. Лица, словно застывшие маски японского театра Но, выдавали эмоции каждого из присутствующих: у Элис Фишер маска хання – разгневанной женщины; у Майера