Советская кинофантастика и космическая эра. Незабвенное будущее. Наталья Майсова
Читать онлайн книгу.
О. Компасова «Азирис Нуна» (2006) или подростки из «Притяжения» Ф. Бондарчука (2017) не обременены заботами о будущем человечества автоматически – разве только умышленно выбирают взвалить таковые на свои юные плечи. Тем не менее как в советской, так и в постсоветской кинофантастике детство как троп остается областью лиминальности, границы. Наделенные привилегированно ролью «будущности», дети при этом странным образом отсутствуют в настоящем, чужды ему (в отличие от того, как они изображаются в фильмах иных жанров). В данной главе, таким образом, делается попытка понять, что значит быть ребенком в советской и постсоветской научной фантастике; особое внимание при этом уделяется трансформациям позиционирования, нарратива и эстетических приемов в упомянутых выше фильмах, по крайней мере с частичной оглядкой на более широкий контекст государственной молодежной политики. В процессе анализа выявляется и устойчивое присутствие в советском нф-универсуме мифологических и сказочных лейтмотивов.
Глава 6 посвящена преемственности кинотрадиций, от советского нф-кино, сложившегося под влиянием соцреалистического канона, к постсоветским представителям жанра. По ходу главы мы детально рассмотрим ряд советских картин на космическую тему («Лунная радуга», «Кин-дза-дза!», «Подземелья ведьм» и отчасти «Возвращение с орбиты»): они анализируются с точки зрения эстетики и интертекстуальных отсылок как к более ранней, политизированной советской, так и к постсоветской российской фантастике, а также с точки зрения условий их производства. В ходе анализа раскрываются три тезиса. Во-первых, советскую научную фантастику тех лет можно рассматривать как пиковую точку траекторий, намеченных раннесоветской нф вкупе с соцреалистическим каноном: так, если «Кин-дза-дза!» воплощает антиутопический и киберпанковый нф-полюс, то «Лунная радуга» представляется попыткой тщательного исследования ловушек, возникающих при опоре только на науку или только на фантазию. Во-вторых, эстетика этих перестроечных фильмов, простирающаяся от адаптации канонов голливудских блокбастеров (как в «Подземелье ведьм») до дадаистской антифилософии («Кин-дза-дза!»), оказала серьезнейшее влияние на все постсоветское кино, не говоря уж о российской космической кинофантастике (например, «Мишень») на более общем, жанровом уровне. И в-третьих, контекст перестройки благоприятствовал сдвигу тематических предпочтений: интересы советской нф как киножанра начали смещаться от сугубо космических вопросов к земной научной-фантастике, а в фантастической литературе стали все более отчетливо проявляться опасения по поводу воздействия космоса на человеческую психику (яркий тому пример – «Возвращение с орбиты»).
Глава 7, в продолжение нашей вольной исторической кинохронологии, посвящена российским художественным фильмам о космосе, вышедшим в первое постсоветское десятилетие. Исходя из того, что российский кинематограф более не