Гроза на Шпрее. Юрий Петрович Дольд-Михайлик
Читать онлайн книгу.
бы тебе сейчас здесь в Берлине, давно бы ты сложил голову в одном из застенков гестапо на оккупированных просторах Белоруссии, Франции или Италии. Итак, можно считать, что барон фон Гольдриг действовал не вслепую, надеясь на счастливый случай, а научился находить в каждом из тех, с кем ему приходилось сталкиваться, самое затаенное, на чем можно было сыграть. Иногда он шел на страшный риск, как, например, с Лемке при первом их знакомстве. Но рисковал он тогда только собственной жизнью, вот в чем дело… Теперь же, когда он связан с Домантовичем, Зеллером…
Подъехав к ближайшему кинотеатру, Григорий взял два билета на восьмичасовой сеанс. На всякий случай. Это стало для него обычной предосторожностью перед свиданием в комнате над аптекой. Даже если кто-либо зайдет к Марии, билеты будут лежать на столе, как свидетельство его самых невинных намерений немного развлечь молодую одинокую женщину. Мария сегодня не подозревает о второй встрече с Фредом Шульцем. Итак, надо предупредить. Подождав, пока освободится автомат в вестибюле кинотеатра, Григорий набрал нужный номер и просил передать, что билеты для фрау Кёниг заказаны на восемь часов.
Как обычно в ветреную погоду, разболелась голова. Острая боль пронзила виски, пробежала над бровью до переносицы, потом по скулам, скользнула вниз, притаилась и снова ударила. Проклятый тройничный нерв! После контузии в Сен-Реми он непрерывно напоминает о себе, по временам доводя до исступления. Плотнее надвинув шляпу и подняв воротник, Григорий поспешил в переулок, где оставил машину. Домой, быстрее домой! Выпить спасительный порошок с понтапоном и, наконец, прочитать письмо. Может, все-таки откликнется Лютц…
Неофашисты в послевоенной Европе
Возле машины дрались два подростка. Собственно говоря, слово «драка» не совсем точно характеризовало происходящее: один, крупный и высокий, наседая, изо всех сил тузил другого кулаками; низенький и хрупкий неумело, но отчаянно защищался, то выбрасывая руку вперед, то стараясь закрыть лицо школьным портфелем. Из носа у младшего текла кровь, один глаз заплыл.
– А ну, ребята, сейчас же прекратите! – крикнул Григорий грозно.
Тот, что повыше, оглянулся, наверно, хотел огрызнуться, но, увидев важного господина, поспешно отступил, торопясь, постарался сложить губы в лицемерную улыбку хорошо воспитанного мальчика, который и сам не знает, как попал в такую историю. Но взгляд, еще не остывший от жестокого наслаждения при избиении более слабого, противоречил этой улыбке, глаза глядели, словно сквозь туман опьянения.
– Убирайся! – Виски задергало еще сильнее, боль уже схватывала нижнюю челюсть. Невольно лицо Григория перекосилось, и это подействовало сильнее всего: нападающего словно ветром сдуло. Лишь на миг из-за угла высунулась его голова, пухлые щеки раздвинулись, рот округлился в крике:
– Это лишь задаток, паршивая свинья! Погоди же!
Прижавшись лбом к стене, мальчик с разбитым носом, должно быть, не слышал этого восклицания: плечи его вздрагивали от плача, то стихавшего,