Чрево Парижа. Радость жизни. Эмиль Золя
Читать онлайн книгу.
желтого лица. Это было чрево торгашества, чрево умеренной честности, которое раздувалось – счастливое, сияющее на солнце, уверенное, что все идет к лучшему, что никогда еще люди мирного нрава не жирели так славно. Флоран сжимал кулаки и чувствовал, что готов к борьбе. Теперь воспоминания о ссылке раздражали его гораздо больше, чем еще недавно, когда он только что возвратился во Францию. Ненависть захватила его целиком. Он часто ронял перо, увлекаясь мечтами. Угасающий огонь бросал на его лицо отблеск пламени, лампа коптила, а зяблик, спрятав голову под крыло, засыпал на одной лапке.
Иногда в одиннадцать часов Огюст, заметив под дверью свет, стучался к соседу перед тем, как идти спать. Флоран несколько нетерпеливо отворял ему. Подмастерье-колбасник усаживался, грелся у огня, говорил мало, никогда не объясняя, зачем он пришел, и все время не спускал глаз с фотографии, где они с Огюстиной, оба такие расфранченные, были сняты, держась за руки. Флоран наконец понял, что молодому человеку просто приятно побыть в комнате, где раньше жила девушка. Однажды вечером Флоран с улыбкой спросил Огюста, верно ли он угадал.
– Да, пожалуй, – отвечал подмастерье, очень удивленный таким открытием. – Я никогда об этом не думал и приходил к вам, сам не зная почему… То-то бы посмеялась Огюстина, если бы ей об этом рассказать!.. Когда люди собираются вступить в брак, им уже не лезут в голову всякие глупости.
Если Огюсту случалось разговориться, он обыкновенно распространялся о колбасной, которую мечтал открыть с Огюстиной в Плезансе. Он, по-видимому, заранее был так уверен в возможности устроить жизнь по своему вкусу, что Флоран проникся в конце концов чем-то вроде уважения к подмастерью, хотя в то же время эта самоуверенность раздражала его. Действительно, недалекий малый был по-своему сообразителен; он шел прямо к намеченной цели, и можно было думать, что Огюст достигнет ее без потрясений, в полнейшем блаженстве. В такие вечера Флоран уже не мог снова взяться за работу; он ложился спать недовольный и обретал духовное равновесие, только придя к такому выводу: «Но ведь этот Огюст – животное, и больше ничего!»
Раз в месяц Флоран ездил в Кламар навестить Верлака. Эти посещения доставляли ему почти удовольствие. Бедняга-больной тянул кое-как, к немалому изумлению Гавара, который утверждал в прошлом году, что его хватит самое большее на полгода. Каждый раз бывший надзиратель говорил Флорану, что чувствует себя лучше и очень хотел бы продолжать службу. Но проходило несколько дней, и чахоточному опять становилось хуже. Флоран усаживался у кровати больного и рассказывал о происшествиях в рыбном ряду, стараясь его развеселить. Посетитель клал на ночной столик пятьдесят франков, которые он выдавал из своего жалованья Верлаку, а тот всякий раз сердился, отказываясь от денег, хотя все было заранее условлено. Потом разговор переходил на другие предметы,