Содом и Гоморра. Марсель Пруст
Читать онлайн книгу.
манто великолепного алого цвета, как на картинах Тьеполо, под которым виднелся целый ошейник из рубинов, Ориана окинула свое платье последним беглым взглядом портнихи, взыскательным и острым взглядом светской дамы, и убедилась, что глаза сияют не хуже остальных драгоценностей. Напрасно благожелательные болтуны вроде г-на де Жанвиля бросились к герцогу, пытаясь преградить ему вход: «Как, вы не знаете, что бедный Мама́ при смерти? Его только что соборовали». – «Знаю, знаю, – отвечал герцог, оттесняя надоедалу от дверей. – После причастия ему стало лучше», – добавил он, улыбаясь от удовольствия при мысли о предстоявшем ему после приема у принца бале, который не намерен был упустить[60]. «Мы не хотели, чтобы все узнали, что мы вернулись», – сказала мне герцогиня. Она не подозревала, что принцесса заранее опровергла эти ее слова, рассказав мне, что мельком виделась с кузиной и что та обещала приехать. Герцог долгих пять минут смотрел на жену тяжелым взглядом, а потом сказал: «Я рассказал Ориане о ваших сомнениях». Теперь, когда она видела, что они ни на чем не основаны и ей не надо ничего предпринимать, чтобы их развеять, она объявила, что они нелепы, и долго надо мной подшучивала. «И с чего вы вздумали, что вас не пригласили! И у вас ведь есть я. Неужели я бы не помогла вам получить приглашение к собственной кузине?» Должен сказать, что в дальнейшем она оказывала мне и более существенные услуги, но я все же остерегался делать из ее слов вывод, что я слишком скромен. Я уже начинал постигать истинную цену произнесенных и непроизнесенных слов, в которых выражается аристократическая любезность, то есть отрадная готовность пролить бальзам на чувство приниженности у тех, на кого эта любезность простирается, хотя, впрочем, не до такой степени, чтобы избавить их от этого чувства, ведь тогда бы отпала и надобность в бальзаме. Всеми поступками Германты словно говорили: «Вы такой же, как мы, а то и получше», причем говорили так душевно, что дальше некуда, – и все это ради того, чтобы их любили, чтобы ими восхищались, но вовсе не для того, чтобы им верили; распознавать условный характер этой любезности называлось у них быть хорошо воспитанным; воображать, что любезность идет от сердца, считалось дурным воспитанием. Впрочем, вскоре после этого я получил урок, который окончательно и уже совершенно точно показал мне размеры и границы некоторых форм аристократической любезности. Было это на дневном приеме, который герцогиня де Монморанси давала в честь английской королевы; перед входом в буфет выстроилась небольшая процессия во главе с царствующей особой под руку с герцогом Германтским. Я подоспел как раз в этот момент. Герцог с расстояния метров сорока, если не больше, стал приветственно махать мне свободной рукой, как будто призывал меня не стесняться и присоединиться к ним, никто меня не съест вместо сэндвича. Но я уже начинал совершенствоваться в дворцовом языке: не сделав ни шагу в его сторону, с расстояния в сорок метров я отдал ему глубокий поклон, без тени улыбки, как человеку, которого едва знаю,
…