– Неужто и в носу поковырять нельзя? – ужаснулся Пропадиработка.

      – Ладно уж. В носу ковыряй, – смилостивился Старый Штейгер. – А больше чтоб – ни-ни. Не то всё богатство разом пропадёт. Да, вот что, не найдётся ли у тебя табачку?

      Пропадиработка заюлил:

      – Как не найтись! Угощайтесь, ясный пан Старый Штейгер. – И вытащил из кармана большой кисет.

      Известное дело, в шахте курить нельзя, взрыв может получиться. Так шахтёры жуют табачное зелье.

      Старый Штейгер залез всей пятернёй в кисет да такую щепоть захватил – чуть не половину табака. Заложил за щёку и говорит Пропадиработке:

      – Теперь убирайся, надоел ты мне.

      И исчез, как не бывало.

      «А деньги?» – хотел крикнуть Пропадиработка, но не посмел. Да и кому крикнешь? Один он у завала. Побрёл Пропадиработка назад. Бредёт, спотыкается и клянёт на все лады Старого Штейгера, Сембола, а заодно и себя самого.

      – Обманщик этот Сембол! И я дурак, что послушался. А Штейгер-то, Штейгер! И не стыдно ему сквозь стены проходить, глазами, словно волку, светить, табак у добрых людей выманивать. Да хорошо бы немножко, а то вон сколько! На десяток бы жвачек хватило!

      Пока Пропадиработка сам с собой бранился, донесли его ноги до своего штрека.

      Смотрит – там уже смена кончилась. Шахтёры в клеть садятся. Поднялся с ними и Пропадиработка.

      Чем ближе к дому, тем больше его досада разбирает. С досады и потянуло его табачку пожевать. Достал кисет, сунул туда руку не глядя и вытащил вместо табака золотой. Пальцам не поверил, глазам не поверил, себе не поверил. Встряхнул кисет – вправду бренчит золотым звоном. Не обманул ясный пан Старый Штейгер!

      Бросился Пропадиработка к дому. Ещё с порога закричал:

      – Эй, жёнка! Стазыйка! Теперь заживём! Смотри-ка: золото!

      – О, Йезус Христе! – взвизгнула жена. – Сколько ж тут золотых монет?

      – А я не считал.

      – Так пересчитай скорей.

      – Э, нет, деньги считать – это работа. А пан Старый Штейгер говорил…

      И Пропадиработка рассказал жене, как всё было.

      Стала жена сама считать деньги. Да только скоро бросила, потому что сколько вынет из кисета, столько в нём и прибавляется.

      – Ах ты мой золотой Фердик! – захлопотала Стазыйка. – Уложу я тебя на взбитую перинку, перинкой укрою, а сама побегу в лавку. Что тебе купить, драгоценный ты мой муженёк? Может, хочешь рогаликов с маслом?

      – Рогаликов! – закричал Пропадиработка из-под перины. – Да чтоб свеженьких, чтоб корочка хрустела.

      Лежит Пропадиработка