Еще в воздухе стало известно, что по прилету требуется доложить Сталину о результатах переговоров. Сижу, составляю отчет, теперь, вместо конструирования самолетов, я просто обречен создавать такие записки. А оно мне надо? Меня вполне устраивала та должность, которую я занимал, она давала мне возможность заниматься любимым делом, и не требовала от меня постоянных отчетов о том, что сделано, а что собираюсь сделать. «Вождь» назвал это анархизмом, и чуть было не разжаловал меня неизвестно до какого уровня. В принципе, мавр сделал свое дело, мавр может уйти. Но списывать меня совсем со счетов для него не выгодно, хотя я и плохо представляю себя на «его» месте. Везде и всюду, где бы я не начинал что-либо делать в этом мире, я начинал с того, что собирал «команду», причем ставка делалась на профессионалов. Сомнительные фигуры я просто убирал с «доски». В результате, естественно, накопил солидное количество людей, которые, вежливо говоря, меня недолюбливали. Кого-то я «зажимал», кого-то «не понимал», а с кем-то и разговаривать не собирался. Но я, сам, от этих людей не зависел. И они от меня тоже. Их, как бы, и не существовало. На должности, которую предлагают, таких людей не будет. Что меня и отпугивает от нее.

      Наконец, полет окончен, нас довезли до дома, и я, с удовольствием, сел в свой «ЗиС». Даже соскучился по его салону и звуку его двигателя. Тронулись в Москву, я за рулем.

      Приемная Сталина, зеленый абажур на столике у Поскребышева. В этой комнате нет окон, и он всегда горит. Александр Николаевич улыбается, говорит, что завидует моему загару. Снял трубку, доложил о моем приходе и показал рукой на дверь, одновременно сделав пометку о времени напротив моей фамилии. Все, как обычно, кроме возвращения из отпуска.

      А вот дальнейший разговор был не самым простым и не самым приятным. Выслушав доклад о проведенных переговорах с французами и местным СВА, по которому у «самого» вопросов не возникло, меня начали «вводить в курс дела». По замыслу Сталина в течение весны 44-го года, к концу марта, будет подготовлен и проведен XIX съезд партии, на котором он подаст в отставку с поста Председателя Совета Народных Комиссаров СССР. Главной причиной для этого он назвал окончание войны