Отчалил катер, что доставил нас

      На каменистый остров в поздний час.

      И мы раздули костерок вполсилы,

      Поставили палатку на бегу

      В полночной тьме почти на берегу

      И спальники на ощупь расстелили.

      Потом пошли удить, но на червя

      Клевали только звёзды, нос кривя.

      А на безрыбье и тушёнка рыба,

      Разлили чай с хвоёй и комаром,

      Потом был ром, проблемы с фонарём,

      И связь была нелучшего пошиба.

      Во сне дыханья твоего прибой

      Настолько с набегающей волной

      Стал схож своею мерностью спокойной,

      Что показалось, разбуди тебя —

      И швейная машинка сентября,

      Справляющаяся с шитьём и кройкой

      Воды с камнями, ветерка с костром

      И звёздного брезента с кромкой крон,

      Заглохнув, не создаст назавтра утра.

      Мне целый мир такого не простит.

      Что ж, с лёгкостью возьму у сна кредит

      На время добровольного дежурства.

      А утро, что прельстит любых сильфид,

      Уж на сосновых плечиках висит,

      В палатку солнце светит бутоньеркой.

      И бронзовки вплетаются в шитьё.

      Стесняться нечего, оно твоё —

      Надень, я отвернусь перед примеркой.

      В лес погружаюсь, как в покой,

      С корзинкою ещё неполной,

      Меж прутьев вставлен нож тупой —

      Грибам не больно.

      С утра их дождики клюют,

      Но им не занимать терпенья,

      Они на влажную тулью

      Цепляют листья, словно перья.

      Бреду по мху сквозь деревца,

      Пустяк, что замочил ботинки.

      И между делом без конца

      С лица снимаю паутинки.

      Вокруг такая тишина,

      А мне уже того довольно,

      Что лес не злится на меня:

      Грибам не больно.

      Семечками в скорлупе

      Под колёсное стаккато

      В жёлтых капсулах купе

      Люди движутся куда-то.

      Рыжий лес дожди секут,

      Темь сгущается снаружи,

      А внутри царит уют

      И дымятся с чаем кружки.

      За окном гудит простор,

      Дали от ветров простыли,

      А в вагонах разговор

      И расстелены простынки.

      Там ковры холодных мхов,

      Здесь же мхи ковров напольных.

      Между этих двух миров

      Мысли сладко-беспокойны.

      Как дорога ни длинна,

      Но к утру замрут вагоны,

      Рассыпая семена

      На озябшие перроны.

      Деревья