– Простите, можно и мне подключиться? Даже неловко как-то, что ж ты, дядюшка, не предупредил, что мы в гости идем?

      – Да я и сам толком не знал, что к чему, – раздалось в необъятных просторах Вселенной.

      Тихий, до горечи знакомый голос. Сергей… Сергей Сергеевич… папа…

      – Вы уж простите нас, Машенька как-то неопределенно выразилась. Я думал, женский день. Поздравлю, посидим часок, и Толик меня на дачу увезет. К друзьям. Мальчишник у нас, такое дело. А тут… Тут Марина… Мариночка… радость моя…

      – Мариночка? Ну ты даешь, дядюшка! Не ожидал… Простите, девушка, шампанское куда поставить? И фрукты…

      Маша с трудом опустилась на грешную землю. Ослепленный взрывом взгляд сфокусировался на серебристых висках. Прополз по четко очерченной скуле. Зацепил яркие, чуть прищуренные серые глаза, пухлые губы…

      Под коленками заворочались муравьи. Один, второй, третий… Муравьиная армия готовилась к новой атаке. Опять промашка? Не может быть! В мамин день никаких неприятностей быть не может. В любом случае Маша этого просто не допустит. Толик? Что ж, пусть будет Толик. Им, муравьям, виднее. И почему это мамино счастье не может быть счастьем Машиным, раз уж наоборот срабатывает безотказно?

      – Горько! – опомнились, наконец, подруги.

      Полет человеческих возможностей, намерений и чувств

      В небе летел небольшой полиэтиленовый пакет. Взлетал до облаков в порывах холодного осеннего ветра. Кружась усталой птицей, спускался почти до земли. И снова вспархивал вверх. Сплющивался до состояния листка бумаги. Складывался причудливыми конструкциями – от пирамиды до гармошки. Раздувался, становясь похожим на воздушный шарик. Переворачивался. Зависал. Покачивался маятником…

      Еще недавно он преспокойно дожидался своей участи в просторах большой хозяйственной сумки. Надеялся на нечто уважительно-приятное. Имел все основания послужить людям. И не раз. Если повезет, конечно.

      Но судьба распорядилась по-иному. Хозяйка, улыбчивая и не в меру словоохотливая Анна Тимофеевна, остановилась у перехода. Хотела было запихнуть выглядывающий из сумки угол пакета, но отвлеклась. А потом и забыла вовсе: встретила давнюю приятельницу. Заболтались.

      Увлекшись живописанием недавних событий, Анна Тимофеевна неловко взмахнула сумкой. Вездесущий октябрьский сквознячок ухватился за край позабытого пакета и потащил за собой. Сначала по колючим, недавно постриженным кустам вдоль дороги. Потом по запыленным подоконникам магазинов. Вывернул наизнанку. Зацепил за светофор. Надул до предела.

      – Чуть не лопнул! Бог миловал, – выдохнул несчастный и полетел дальше.

      Сквозняк увлекся очередной жертвой и уступил пакет своему собрату. Тот вынес страдальца на проспект и подарил свободу. Относительную, конечно. Но все лучше, чем ничего.

      Да и жалеть было нечего. Пакет чувствовал себя