30 октября, 1929 г.

      Папа уехал на работу, в шахту. Теперь его не будет до первого февраля. Сказал маме, что будет присылать деньги.

      Мама горько плакала, да и сейчас так же. Говорит, что нас ждёт голод и безработица.

      Сегодня Элла, когда мы сидели в комнате, закатила глаза и сказала:

      «Господи Иисусе, она такая пессимистка!»

      Я упрекнула её:

      «Элли, ты прекрасно знаешь, что она не здорова и принимает любую новость болезненно. Не надо так говорить».

      «Ты права, Джо, – говорит, – но я считаю, что всё будет хорошо: мама работает, папа тоже. Еда есть и деньги есть. Она любит нагнетать, и это меня раздражает».

      Я ей ничего не ответила, потому что и со мной то же самое.

      15 ноября, 1929 г.

      Мама потеряла работу. Фирма «обанкротилась», то есть, «потеряла деньги и закрылась,» – так говорит Элла.

      Мама плачет. Мы её успокаивали, но ей стало плохо: сердце болит. Я сегодня сходила в аптеку за валерьянкой, и встретила по дороге домой миссис Янг. Она спросила, как поживает моя мама, и я сказала, что она потеряла работу.

      Миссис Янг – такая бессердечная женщина!

      Она ответила, что ничего – она сама-то потеряла работу и при этом держится! И ни слова поддержки!

      Я еле сдержалась, чтобы не нахамить ей: а то ещё всё либо маме, либо Элле расскажет.

      Но зато в глубине души своей позлорадствовала, что миссис Янг уволили – она этого точно заслужила!

      Но что плохого сделала моя мама?!

      20 ноября, 1929 г.

      У нас в классе появился новенький: его зовут Даниэль Уилсон. Мы с ним не только сидим за одной партой, но и сразу начали дружить. Он обожает футбол и хочет стать футболистом. Правда, я пока не видела, как он играет. В классе он почти со всеми подружился, однако плохо читает (по слогам) и пишет как-то… коряво.

      Ничего, научится!

      Хочу познакомить его с Эллой и мамой. Не знаю, понравится он им или нет, но Элла засмеялась и сказала маме (при мне):

      «Мама, что нам делать?! Наша маленькая Джо уже приводит домой женихов!»

      Я надулась и сказала (при этом вся красная, как помидор):

      «Мне почти двенадцать! Пора искать себе жениха, а то буду потом старой девой!»

      Мама смеялась до слёз. Ей теперь стало лучше.

      22 ноября, 1929 г.

      Вчера Даниэль приходил к нам в гости после школы. Он рассказал, что живёт с мамой неподалёку, через квартал, где жила покойная мисс По. Мама его, Джессика Уилсон, работает на заводе, а отец исчез три года назад.

      Маме он понравился; она была рада, что у меня наконец-то появился настоящий друг, которого можно привести в гости. А вот Элле – нет.

      «Он какой-то бродяга!» – фыркнула она, когда Даниэль ушёл. Мы сидели в своей комнате.

      «Не говори так!» – заступилась за него я.

      «Но ты же видишь, как он одет?»

      «А ты только на одежду и смотришь! Теперь я понимаю, почему у тебя парня нет: все мальчики для тебя бродяги! Будешь потом жить одна с жирными вонючими котами, как покойная мисс По».

      Элла побледнела, но ничего не ответила.

      Так мы с ней поссорились. Мама об этом не знает, да и мы не показываем при ней обиду – не хотим её расстраивать, а она и так в последнее время часто болеет, да и работу не может найти.