– Один корешок у побегов этих, – кивнул Ук. – И на Варунка, полагаю, те же псы зло замыслили.

      Старый князь постоял молча и перешёл к просьбе.

      – Знаю, да и люди говорят, что можешь ты с помощью ведовства своего зреть человека, где бы тот ни был, – в глазах Ука мелькнула надежда. – Так ли это? Можешь ли сказать, что с моим сыном и где он теперь?

      Сокол с ответом замешкался. Розыск потерявшихся княжичей не значился среди сильных его сторон. Той же Мене он значительно уступал в подобно рода ведовстве. Но кое-что, конечно, умел и Сокол. И если бы тревогу подняли спустя день-другой после пропажи, он, пожалуй, сумел бы отыскать юношу. Но за неделю с лишним след безнадёжно простыл.

      Однако расстраивать князя раньше времени Сокол не захотел. Встать на затёртый след он не мог, а вот узнать некоторые подробности исчезновения, попытаться почувствовать Варунка, чародею вполне по силам.

      – Многого не обещаю, – наконец сказал он. – Но что могу, сделаю. Нет ли у тебя, князь, вещицы сына твоего? Такой, какую носил он некоторое время на себе или при себе. Чтобы помнила ещё хозяина.

      Ук молча кивнул и вышел. Ненадолго. Сокол не успел перекинуться парой слов с воеводой и печатником, как князь вернулся, держа шитый золотом пояс.

      – Вот. Этот пояс он точно носил. Ещё весной. А в дорогу-то новый надел.

      Сокол встал, взял пояс.

      – Возьму с собой, если не возражаешь. Завтра отвечу.

      Сказав это, он направился к выходу, и князь, спеша узнать о сыне хоть что-нибудь, не решился остановить чародея вопросом.