А трактор ходом на обрыв.

      Верзила! Лоб! Таких недаром

      В народе кличут «волчья сыть»,

      Дыхнул сивушным перегаром,

      Ну, впору сразу закусить.

      Такого и убить не жалко.

      Нажрался, гадина! Стервец!

      Но, ничего. С такой дыхалкой

      Ты только «лоб», но не боец.

          Один другого не подвинет,

      С сивухи воротит нутро.

      В железной тесноте кабины

      Ни в зубы дать, ни под ребро.

      А трактор боком накренило,

      Обрыв и берег – все впритык.

      – Ты спятил! – заорал верзила,

      И из кабины зайцем – прыг!

      – Вот так давно бы…

                              Но не мешкай.

      Вздохнул Андрей и рычаги

      Без суеты, а все ж поспешно,

      Уже свободно, в кулаки.

      Машину выровнял как надо,

      На месте разворот крутой

      И на дорогу. Дело свято.

      А тот бежит, кричит: – Постой!

          Андрей лишь оглянулся строго.

      – Бежишь? Беги… Беги, давай…

      Машину вывел на дорогу.

      – Вот так. Теперь садись, езжай.

          Верзила явно запыхался,

      Но глотку больше не дерет.

      – Откуда ты здесь только взялся?

      – Из тех ворот, что весь народ…

          Ушел бульдозер по дороге

      Назначенной. А между тем,

      Почувствовал Андрей, что ноги

      В коленках ватные совсем.

      Ведь надо же. Какая сила

      И злость вселились вдруг в него.

      Но если б не струхнул верзила,

      Еще не ясно, кто кого?

      И тот обрыв, такой коварный…

          Присел на камень, где стоял.

      Признательный и благодарный

      У ног его лежал Байкал.

      Зимник