Когда он увидел случайно обнаружившего их прохожего, то просто потерял дар речи, силу воли и способность двигаться… Лилит, заметившая, что Сандалф не идет вслед за ней, тоже остановилась и из-за тонких стволов молодых берез удивленно рассматривала чужака на тропе…

      Незнакомец шел тяжело, при каждом шаге из его горла вырывался неприятный вызывающий озноб ужаса, булькающий и одновременно скрипящий хрип. Не совсем нормальный человек не обратил ни малейшего внимания на оскверненную изувеченную молодыми вандалами могилу и ковылял прямо на них. Сандалф заметил, что он идет все быстрее и быстрее и по мере его приближения смог разглядеть на нем порванную одежду и усыпанную крупными сплошными и мелкими черными пятнами кожу. Глаза прохожего были наполнены кровью из полопавшихся сосудов, ярко освещенное солнцем лицо перекошено страшной неописуемой гримасой, а из разорванного рта на грудь, только частично прикрытую каким-то грязного цвета свитером и курткой, сочилась кроваво-желтая слюна…

      Разные мысли путались в голове Лилит. Сначала она подумала – это призрак кладбища пришедший наказать их за надругательство над мертвыми… Но выглядел чужак вполне реалистично и ей даже показалось что это воскресший с помощью их обряда поклонения труп. Он ничего не говорил, в его руках, по локоть в черноземе, словно он самом деле только вылез из свежей могилы, оружия видно не было.

      – Что-то мне не нравиться, ни как он выглядит, ни что идет за нами… – неуверенно произнес Сандалф.

      Когда жуткий посторонний человек оказался всего метрах в двадцати от них, Сандалф не выдержал и громко выкрикнул: « Бежим!!».

      Лилит побежала. Сандалф мельком обернувшись через плечо, заметил – как только они пустились наутек, странный прохожий резко рванул вперед и с колоссальной скоростью догонял их…

      Безысходность на Менделеева

      Улица Менделеева находится в депрессивном районе на отшибе города. Здесь все было пропитано тревожностью и обреченностью… Сюда сложно добраться – ходили редкие, переполненные вечно недовольными бедными людьми, грязные сыпящиеся прямо на ходу проржавелые ПАЗики. В огромной глубокой луже в центре района они часто застревали и глохли, оставляя в своих неказистых телах, словно в заложниках десятки не могущих выйти людей. Умирающий шинный завод, ради которого в 60-е и был построен весь район, из последних сил травил своими выбросами окружающие его скромные старенькие улицы. Городская застройка из двух, трех и пятиэтажных домов изредка пронизывалась девятиэтажками из безликого силикатного кирпича.