Когда стена открылась и Михаилу Бирюкову удалось оторваться от невозможных птиц, лишивших его шерсти, он головой вперёд ринулся в проход, даже не посмотрев, куда он ведёт. Да без разницы куда, главное, чтобы подальше от этого ужаса!

      Он чётко помнил только то, как хотел выяснить у той девицы правду про его жену!

      «Она мне врала! От неё пахло, точно пахло чем-то лесным… то есть чужим медведем, а значит, Мила тут с другим, значит, её прячет эта…» – сообразил он, попытался расспросить, осознал, что не успеет, а тут ещё где-то чужой медведь!

      Эта мысль моментально привела его в боевое настроение. Да, он, конечно, неправильный, неполноценный, недостаточно медведь, как говорила Мила, но уж человеком перед противником и соперником точно не предстанет!

      «Сначала надо догнать девицу и выяснить, где Мила и этот…» – металась в голове мысль, подстёгивая неуклюжее, непослушное, слишком громоздкое и непривычное тело.

      Михаил не очень-то понял, откуда к нему под ноги метнулся тот бурый зверь, вывернулся человеком, и Михаил ударил его руками, отталкивая, откидывая прочь.

      «Нет, не руками, лапами! Там же когти! – через миг догнало его осознание. – Я… я его что? Прикончил?»

      Он никак не мог вернуться посмотреть, что именно случилось, потому что внезапно справа и слева от него возникли две птицы, которые схватили его за бока и, лихо изменив траекторию движения, ввалились с ним в какую-то странную дверь, возникшую прямо в стене.

      Дальнейшее напоминало непрекращающийся ночной кошмар – он всё никак не мог убежать от проклятых птиц, похожих на странных и здоровенных гусей, а они бесконечно ощипывали с него шерсть!

      – Да отвяжитесь! Пошли – от меня – вон! Да не дерите шерсть! Кто-нибудь! Помогите! – рычал Михаил, стараясь оторваться