…Это были одни из самых страшных болот в Эале. Великая битва отгремела совсем недавно, и эльф, раненный отравленными дротиками южан, потерявший коня, пробирался по вонючим кочкам. Бросить меч – нет, нельзя, это все равно что бросить в пучину гнилой жадной воды самого себя. Кровь заливала тело под доспехами; свои ушли стороной, сквозь тину в лицо Тайтингиля смотрели бледные лица утопленников и мертвецов прежних битв, и вокруг плясали болотные огни.

      Силы истощились; витязь отыскал кочку повыше и пал, накрытый коричневым плащом, шитым золотыми цветками, пал ничком в сырые мхи, вытянув вперед руку с мечом.

      Эльф редко так глубоко уходил в небытие, снова в Чертоги Забвения; разрубленное оплечье сочилось почерневшей кровью. Мысленно Тайтингиль пел прощальную песню, сокрушаясь, что все случилось так глупо и странно. Никто не ждал битвы здесь, у болот; небольшой отряд эльфов оказался рассеян и уничтожен.

      Но…

      Руки, теплые руки.

      Мягко отобрали меч, воздели куда-то наверх.

      Шкура.

      Пальцы завозились в застежках доспехов, снимая их – правильно, правильно.

      Горячий отвар с едким, жгучим вкусом полился на рану, пересекающую плечо и половину груди. На губы. Едкий, но в нем не было яда, а была иная целительная сила, не та, что использовалась эльфами. Сила слез скал, мумие; сила полыни и горькой смолы, но – сила.

      Тайтингиль очнулся нагим – только его собственный плащ накрывал бедра. Небольшая сухая полянка вблизи скал и болот – слышны крики выпей и запах сырости; костер. На костре котелок.

      Доспехи и меч. Все тут, хотя и порубленное.

      Приподнялся.

      Потрошитель Азар деловито поправлял костер. Коротко глянул на эльфа.

      – Тебе бы оруженосца, светлейший. Что же ты так, мордой в болото…

      – Лицом, – трудно выговорил эльф. – Морда у тебя, предводитель орков. У меня – лицо.

      Рубчатый, грубо и неровно подживший от орочьего лечения шрам пересекал плечо и половину груди, достигая светлого, еле заметного соска. И звездчатые шрамы от дротиков, на близком расстоянии пробивших-таки тонкую металлическую чешую доспехов.

      – И… я не беру оруженосцев. – Эльф закашлялся, и орк, легко встав, протянул ему плошку, грубо сработанную из дерева, – с чистой водой. Пригодной даже для эльфа.

      – Напрасно, напрррасно же, – как-то иронично буркнул Азар, – вот сейчас пригодился бы тебе… оруженосец.

      – Чего ты хочешь? Выкупа? Сражения?

      – Ничего не хочу, – решительно ответил орк. – Как сможешь встать, иди. Ты ничего не должен мне. Вот, хотел посмотреть на эльфа… вблизи. Так ли вы похожи на девушек, как говорят.

      На секунду внутри у Тайтингиля все дрогнуло в ужасном подозрении – подозрении осквернения, позора, необратимости. Орки, и Азар в том числе, видели достаточно эльфов вблизи. И могли оценить… похожесть на девушек.

      Орк глянул в искаженное лицо витязя и расхохотался:

      – Ради одного этого