Кейт казалось, что ее голос эхом отдается в стропилах. Церковь была почти пуста. И на мгновение ей вдруг померещилось, что где-то за спиной, в темноте, слышится голос Патрика Харриса. Абсолютный слух и предельная скромность – все, как обычно. Патрик терпеть не мог «выставляться, как некоторые», у кого тоже были хорошие голоса.

      Kyrie eleison.

      Хотя сейчас в церкви вряд ли Патрик мог оказаться. Ведь сегодня пятница. А Патрик Харрис из числа «католиков выходного дня» – и не по собственному выбору. Он не раз говорил об этом Кейт. Он непременно ходил бы к мессе каждое утро, если бы мог. Патрик очень хотел, чтобы она поняла: он не имеет ни малейшего отношения к этим псевдокатоликам из общества «Пуансетия и Лилия», к этим «рождественским зайчикам и белочкам»; просто у него мясная лавка, и все дела ему теперь приходится вести в одиночку, поскольку помочь ему некому. Все родные Патрика, жившие в Америке, умерли. Первым ушел отец – умер от инфаркта. Затем, два месяца назад и тоже от инфаркта, скончалась мать, Пег Харрис. Вот почему Патрик с раннего утра даже по субботам был вынужден спешить в магазин, чтобы принять товар. Свинину ему поставляли прямо с бойни; привозили, когда едва начинало светать. Поставщики Патрика – два крепких, приземистых человека – легко взваливали на каждое плечо по освежеванной свиной туше и вносили их в магазин. Кейт часто видела, как это происходит.

      Kyrie eleison.

      И все-таки голос определенно похож! Кейт быстро обернулась и внимательно посмотрела, но в церкви было слишком темно. Однако теперь она уже почти не сомневалась, что это он. Хотя церковь Доброго Пастыря посещало почти двадцать тысяч прихожан – по воскресеньям священникам приходилось служить по девять месс да еще в школе пять дополнительно, – голос Патрика Кейт знала очень хорошо.

      По пути домой она обычно заглядывала к нему в мясную лавку, особенно если нужно было что-то купить домой. Но часто и тогда, когда «ее семье» ничего не требовалось. Патрик Харрис, как ни странно, еще отчасти сохранил тот особенный говор Корка, который теперь звучал для Кейт, точно музыка родины. Она просто наслаждалась, слушая его речь. Иногда ей почти казалось, что она снова дома.

      Прихожане выстроились в очередь, чтобы принять причастие. Кейт снова оглянулась через плечо, но Патрика так и не смогла разглядеть.

      – Кровь и плоть Господа нашего, – сказал отец Джон, протягивая ей своими огромными розовыми ручищами гостию, маленькую, круглую, очень белую и очень сухую вафельку.

      – Аминь.

      Кейт