Внезапно дверь открылась. На пороге появился человек в форме космицейского. Я почти сразу узнал его – это был орбитальный исправник Бахрин. Гроза космического криминалитета, жуткий зануда и большой любитель подводить провинившихся космограждан под «изгнание». В «Звёздной гавани» редко кого приговаривали собственно к смертной казни, когда преступник заканчивал дни либо у столба под соплами запущенного корабельного двигателя, либо же внутри воздушного колокола, откуда вмиг выкачивали весь воздух. Традиционной высшей мерой наказания в космических городах было изгнание из общины. На планетах, особенно фермерских, у приговорённого ещё был призрачный шанс на выживание. На нашей космической банке – никакого. Специфическая форма гуманизма; человека как бы и не убивали, а всего лишь без вещей ссылали за пределы сообщества. Проблема в том, что границы общины проходили по обшивке нашей титанической станции, за которой начиналось царство открытого космоса.