Как описать это необыкновенное родство душ близнецовых половинок? Подобного я не испытывала больше ни с кем и никогда. Это очень тонкое чувство невероятной близости, соединяющее двух людей скорее на энергетическом уровне. Мы совпадали во многом. Одинаковый юмор со склонностью к легкому абсурдизму. Возможно, мало кто бы понял, над чем мы смеялись до спазмов в животе.

      Однажды он что-то пытался мне доказать, а я не особенно верила. Тогда в середине разговора он вдруг с особым пылом заявил:

      – Ну, хочешь, голову расколю… – небрежный кивок в сторону, – вон, об угол!

      Взрыв хохота… Или еще. Он лежит на диване и читает книгу по буддизму – его серьезное увлечение в то время. Иногда бросает шутливые реплики.

      – Мася, ты хочешь быть Брахмопутрой?

      – Нет, – отвечаю машинально.

      Он, философски-удрученно, с глубокой печалью в голосе:

      – Никто не хочет быть Брахмапутрой…

      Господи, ну почему это так смешно? И вот еще перед стрижкой – а я стригла его сама на всем протяжении нашей совместной жизни – я усадила его на стул, небрежно накрыв только что помытую голову полотенцем, которое соскользнуло на глаза. Какое-то время он сидел не шевелясь, а потом жалобно и смиренно, почему-то по слогам произнес:

      – Пло-хо вид-но…

      Спустя многие годы Алексей с умилением вспоминал одну и ту же сцену, повторявшуюся в то время неоднократно. Я настолько была к нему привязана, что с трудом переносила даже кратковременные его отлучки. Он стоит в дверях и произносит фразу: «Ну все, Мась, я ухожу». А я, лежа после близости на разложенном диване и выглядывая из-за диванного подлокотника, смотрю на него полными печали глазами и издаю чуть слышные, жалобные, протестующие звуки, больше всего похожие на мяуканье котенка, тянущего лапки из клетки и умоляющего забрать его из приюта. Однажды даже случилось так, что после подобной сцены он передумал и остался. А потом весь вечер повторял:

      – Чуть не ушел… – чем вызывал у меня взрывы хохота.

      Благодаря своей невероятно богатой