Появление гетто внесло некоторое неудобство в жизнь Оскара Шиндлера. Он привык, покидая свою роскошную квартиру на Страшевского, проезжать мимо величественного утеса Вавельского замка, перекрывавшего доступ к городу, подобно пробке в горлышке бутылки, затем пересекать Казимировку, по мосту Костюшко – и сворачивать налево, к своей фабрике в Заблоче.

      Теперь этот маршрут был перекрыт стенами гетто.

      Проблема была не так уж существенна, но она снова вызвала к жизни мысль, что имеет смысл оборудовать квартиру на верхнем этаже административного здания на Липовой. Это было недурное здание, возведенное в стиле Вальтера Гроппиуса: обилие стекла и света, роскошная кирпичная кладка у въезда…

      Когда бы в эти мартовские дни Оскар ни проезжал через город, направляясь в Заблоче, он видел, как упаковывались евреи Казимировки, как с раннего утра вереницы их двигались по Страдомской, толкая и таща за собой тележки, нагруженные стульями, матрацами и часами – добром, которое перетаскивалось в гетто. Их семьи обитали в Казимировке еще с тех незапамятных времен, когда приток большой реки, называвшийся Старая Висла, отделил этот островок от центра. Точнее, с тех времен, когда Казимир Великий пригласил их обосноваться в Кракове, который тогда, как и все прочие города, был опустошен проклятием Черной Смерти – чумы. Оскар смотрел на них и думал о том, что более пятисот лет назад их предки вот так же добирались до Кракова, толкая перед собой тележки со скарбом…

      И теперь они уходили из него – казалось, с теми же тачками.

      Приглашение Казимира отменено.

      Во время утренних поездок по городу Оскар заметил, что по плану городские трамваи должны двигаться по Львовской – через самый центр гетто. Стены, подходящие к путям, возводились руками польских каменщиков, все проходы перекрывались цементными преградами. Все двери трамваев при въезде в гетто должны были оставаться наглухо закрытыми, транспорт не имел права останавливаться, пока опять не выезжал в Umwelt — арийский мир, на угол улиц Львовской и Кинги.

      Оскар понимал, что люди все равно будут пользоваться трамваями. Закрытые двери, езда без остановок, пулеметы на стенах – все это не имело значения. Людей-то не изменишь! Все равно они будут проникать внутрь – какая-нибудь преданная польская горничная с пакетиком сосисок. И люди будут выбираться