Свободное падение. Ксения Трачук
Читать онлайн книгу.
специальность – «дирижёр хора» – на что-то другое.
– Я больше не могу, – наконец произнесла девушка, потупившись. – Просто не могу. Мне ничего не нравится. Я не хочу заставлять петь других… Я хочу петь сама! В прошлый раз мне даже стало плохо, когда я дирижировала!
– А одной на сцене, думаешь, легче? – Очки Наталии Сергеевны почти подпрыгнули от возмущения. – Это, птичка моя, один сплошной стресс, как будто зачёт каждый день! К такому ты готова?!
В этом Анна, положа руку на сердце, порой сомневалась. Ей никогда ещё не приходилось петь в одиночестве для большой аудитории – только выступать с хором. Впрочем, она не раз исполняла соло в школьном ансамбле. Но главное – главное! – она иногда по-настоящему сомневалась в своём голосе… Дома, сама себе, она могла петь часами, повторяя любимые арии на коверканном итальянском или французском, однако её голос ей не вполне нравился. Он казался каким-то слишком грубым, неповоротливым, излишне характерным, за что её обычно ругали в хоре, – а порой, наоборот, недостаточно выразительным. Наталия Сергеевна тоже не была от него в восторге:
– И что же ты будешь петь? Меццо? Нет, не контральто, однозначно. Но меццо – стоит ли оно того?.. А тебе ведь, конечно, подавай драм-сопрано?15
Анна действительно рассчитывала только на сопрано, хотя никто и никогда не давал ей петь «первым сопрано» – только «вторым». Дома она легко брала высокие ноты, а с Наталией Сергеевной свободно распевалась до «си» второй октавы.
– А хор? Наталия Сергеевна, я больше не могу… Это одна сплошная пытка. Меня совершенно замучил Валентин Богданович, наш педагог: ему не нравится, что я так много пропускаю. А мне в хоре петь нельзя, вы же знаете! – наконец взмолилась Анна.
И действительно, она уже живо прочувствовала разницу между хоровой и оперной техникой и теперь всячески избегала изнурительного хорового пения.
Наконец тягостный разговор завершился, и Наталия Сергеевна, ворча что-то себе под нос, отправилась заваривать чай: после урока они обычно устраивали «сладкий стол». Однако в этот раз перед девушкой оказались только дежурные сине-белые чашки с тонюсенькими серебряными ложечками: другие хозяйка дома не признавала. Налив Анне заварки и кипятка, строгая наставница решительно заявила:
– Раз собираешься в певицы – никаких булок и конфет, голубка моя! Знаешь, как говаривала Плисецкая?
– Но она же…
– Да, балерина. Но говорила совершенно верно. Её спрашивали, в чём секрет её стройности, а она отвечала: «Сижу не жрамши». Неужели ты хочешь быть как Монсеррат Кабалье? При всём уважении к её голосу…
Ещё одно больное место! Анна пунцово покраснела, так как её фигура была ещё одной причиной для сомнений. Не самый высокий рост, полноватые ноги и, в довершение всего, непропорционально большой бюст… А лицо, с этим большим носом, стоившим ей стольких обзывалок сверстников? Стоило ли даже думать о сцене с такими данными? Конечно, она поправилась лишь в
Драматическое сопрано.