Озарения. Владимир Пироцкий
Читать онлайн книгу.
мог, прикрывал от пуль молоденькую радистку, только что прибывшую с пополнением. Вся-то защита, одна гимнастерка.
Когда немец улетел, мы еще лежали рядом и я вдруг увидел ее маленькие русые косички, торчащие в разные стороны. Несмотря на округлые плечики, она казалась мне девчонкой-подростком, испуганной и такой милой, как будто случайно оказавшейся в страшной сказке.
Мне почему-то стало смешно глядеть на ее съежившуюся фигурку и я, то ли из озорства, то ли от радости, что уцелел, легонько дунул на прядку ее волос, вьющихся над ухом. Молодой был…
Девушка еще сильнее сжалась и я, осторожно чуть-чуть прикоснулся губами к ее затылку. Она резко дернулась, отбросила мою руку, лежавшую у нее на плече, быстро вскочила и так глянула, я аж чуть сознание не потерял, острая и резкая боль пронзила от затылка до кончиков пальцев.
– Зацепил-таки, гад! – успел подумать о фрице. Когда очнулся, она, немного суетливо, но умело заканчивала бинтовать мне руку, а потом не отставала ни на шаг до самого санбата. Я, кажется, старался шутить, но видать у меня не очень-то получалось. Она так внимательно и по-доброму смотрела на меня своими сиреневыми глазами. Странно, я точно помню, что сиреневыми…
Два месяца я валялся в санбате, это было первое мое ранение, я сам-то был на фронте три месяца, сразу после училища связи. Она иногда прибегала меня проведать и мы незаметно подружились.
Рассказывала о своей коротенькой жизни – закончила перед войной среднюю школу, отец военкор – погиб в первые дни войны, маму с младшей сестренкой эвакуировали, а она пошла на курсы радисткой.
Я хвастался своими военными подвигами, придумывая их на ходу, она внимательно на меня смотрела и время от времени заливисто смеялась. Мы болтали наперебой.
Иногда я читал ей стихи, хоть и помнил их мало, а она читала распевно и душевно, бархатным голосом. А иногда мы просто сидели и молчали.
И так радостно, тепло было на душе, что хотелось петь, кричать и ходить колесом. Однажды я даже тихонько спел кусочек из какого-то романса. Перед войной у нас во дворе часто крутили на патефоне. Она еще больше смеялась, потому что я сильно фальшивил. И просила, чтобы я опять спел.
Да, что там, «подружились», она мне…, как родная стала! Но виду я, дурак, не показывал все шуточки, да прибауточки шутил. Она доверчиво улыбалась и хлопала своими большущими ресницами. Ее веснушчатое курносое личико было то задумчиво, то светилось тихой радостью.
Я был просто счастлив и не понимал своего счастья. Страшно было выронить, потерять… О том, чтобы поцеловать ее, я мог только мечтать.
Выписали меня в свою родную роту. Иду, радостный, по дороге даже незабудок нарвал, представлял, как Верочка улыбнется, сердце так сладко замирало, что думал, выскочит. На уме одно крутится: «Вера! Вера! Верочка!»
Но что за черт?! Опять – «воздух»! Падаю на землю, лежу. Тут наши ребята-зенитчики не подкачали – задымил поганец и ухнул носом в сопку. Еще двое сбросили свой груз и тягу.
Встал, отряхнулся, вижу, впереди бойцы копошатся. Иду