Иду по следам твоим. Эллисон Майклс
Читать онлайн книгу.
и убивала время за чтением путеводителей по Бергамо. Всегда нужно знать врага в лицо. А в одном из этих зданий притаился тот враг, что лишил меня дочери.
В другой раз я бы сворачивала шею, разглядывая башни, базилику Санта-Мария-Маджоре или ворота Сан-Джакомо, я бы задерживала дыхание при виде монументальности старины и торжественности очарования. Но я была слепа и шла точно по маршруту карты, разглядывая лишь людей, заглядывая им в лица, ища знакомые черты. Когда же мне навстречу выбегали дети, я почти пугалась их буйной ребячливости. Ни одно девчачье личико, ни одни глаза не могли укрыться от моего взгляда. В каждом я искала Айви. Но каждый оказывался не ей.
После прохладного прощания Нью-Хейвена тёплый, почти радушный приём Бергамо согревал то, что осталось от моей души. Однажды, когда-то, в другой жизни, что осталась далеко позади, мы с Риком думали уехать ото всех куда подальше. Италия казалась тогда так далеко, всего на другом конце океана, а думалось, что на другом конце мира. Мы даже почти купили билеты и выбрали отель, но планы нам перепутали непредвиденные обстоятельства. Рика вдруг вытянули из заслуженного недельного отпуска и всучили ему сложное дело одного из самых богатых, а значит, важных клиентов. Что-то о махинациях, к которым он, конечно, не имел никакого дела. Ведь все богачи чисты как стёклышко, не правда ли? А потом и я получила радостное известие о том, что во мне уже три недели как живёт песчинка новой жизни.
Так забавно, почти горько, что когда-то Айви стала причиной, по которой мы не поехали в Италию. А теперь – той причиной, по которой я здесь.
Отделение почты запряталось в старинном двухэтажном доме с решётками на окнах и черепичной многоярусной крышей. Каменные стены недавно отреставрировали и покрасили, замазав свежим слоем налёт античности, украв у здания частицу самого себя. Я вошла внутрь и несколько минут привыкала к свежести помещения и притемнённой атмосфере после яркого солнечного потопа снаружи.
На почте почти никого не было. Работало два окошка, и я встала за сухенькой, тоненькой, как ствол больного дерева, старушкой, о чём потом сильно пожалела. Она что-то рьяно доказывала сотруднице, жестикулируя так же громко, как выкрикивая что-то на итальянском. Пышнотелая дама по ту сторону окошка вся покрылась румяным негодованием и уже с десяток раз успела пожалеть, что сегодня по графику именно её смена. Но вопреки стереотипам о страстных и порой необузданных характерах итальянцев, сотрудница сохраняла похвальное терпение и отвечала на несколько тонов тише, чем вещала старушка. От неё одной шума на почте было больше, чем от всех посетителей и кассовых аппаратов вместе взятых.
Тем временем дела за вторым окошком продвигались куда как быстрее. Сотрудница сочувственно взглянула на меня, как бы предлагая сбежать куда подальше и попытать счастья в другой очереди. Итальянского я не знала, но доброта не говорит ни на одном из языков. Для неё не составляют словарей и разговорников, и не все умеют разговаривать на её наречии. Но это тот единственный