Семён Семёнович, как выяснилось, мечтал о кабанчике. Договорились, что кабанчика я ему дарю, а чушечку оставляю себе, но не буду разлучать с братом, а сдам Семёну Семёновичу на временное содержание. По общему согласию кабанчика назвали Сёмой, а чушечку Амосьевной. Через некоторое время я заехал к Семёну Семёновичу проведать поросят и обнаружил, что Амосьевна заметно поправилась. Говорят, собаки похожи на своих хозяев. Вот уж про свиней я бы этого не сказал, к ним это категорически не относится. При мне жена Семёна Семёновича принесла поросятам полведёрка какой-то бурды и вылила в деревянное корыто. Амосьевна немедленно влезла в корыто передними ногами и стала с аппетитом чавкать. Бедный Сёма попытался пристроиться к корыту с края, но Амосьевна поддела его под брюхо своей мокрой харей и подкинула так, что тот дважды перевернулся в воздухе, прежде чем шмякнуться на землю. Поднявшись на ноги, он стоял смирно, дожидаясь, когда сестра приляжет на подстилку отдохнуть.

      По утверждению врачей, свинья (porcus femina) имеет много общего с человеком и из всего животного мира именно она является лучшим донором для замены человеку изношенного сердца или там печёнки. В трансплантологии я не силён, но знаю точно, что, в отличие от человека, свинья не станет есть лёжа, поэтому при выращивании крупной свиньи главное не корм, а крепкие ноги. Если тренировать свиней в беге, они смогут подолгу стоять на ногах и съедать много корма. Я поделился своими познаниями с Семёном Семёновичем, он отнёсся к ним уважительно и, когда убрали овощи и выкопали картошку, он стал выпускать Сёму и Амосьевну погулять по огороду. Амосьевна вылетала из загона как ракета, носилась по огороду кругами, то и дело поддевая рылом и подкидывая комья земли и картофельную ботву. И так до тех пор, пока её не загонят обратно.

      Сёма выходил из загона неохотно, отходил не более чем на пять шагов и стоял неподвижно, поёживаясь от осеннего холода и часто взмахивая длинными белыми ресницами. Расти он не собирался, «в одну шкуру зашился», как пожаловалась мне жена Семёна Семёновича, но зато оброс длинной мягкой шерстью, которую язык не поворачивался назвать щетиной. Так он и стоял в глубокой задумчивости, и ветер играл свисающими до земли прядями поросячьих волос, пока Амосьевна неутомимо нареза́ла круги. Если бы мы с Семёном Семёновичем засекали время