– Готово, – сказал Олег, протягивая заявление Митьке.

      Тот бережно принял из рук Олега лист и, полюбовавшись им, осветил каллиграфию всему звену:

      – Смотрите лопухи, как красиво писать надо, – поднял он вверх заявление, – а мы ликбез в своё время не постигали, ни писать, ни читать не умеем. Одним словом темнота.

      Он взял авторучку и нарисовал большую звезду внизу бумаги. Олег от недоумения выпучил глаза:

      – Ты чего мои труды портишь? – возмутился он, наблюдая за Митькой.

      – Успокойся Грач, – хитро улыбнулся тот.– Зотов только эту подпись от меня признаёт. У нас у всех вместо подписей свои каракули. Один Косарев у нас умный. Ему дочка и заявление пишет и подписывается за него.

      – Он бережно свернул заявление и положил в карман чистой рубашки.

      – Опять не понял, – изумился Олег, – а в ведомости на зарплату, ты тоже звезду ставишь?

      – Не забивай ты себе голову, – внёс ясность Кашин.– Подписи у нас хоть и корявые, но отработанные. Это Митяка звезду всегда рисует в заявлении. Напоминает Зотову, что пора его выдвигать на Героя Социалистического Труда. А автограф он поставит над своей фамилией дома, чтобы ему никто не мешал.

      – Я могу и здесь расписаться, – извлёк Митяка заявление из рубашки.

      Внимательно всматриваясь в лист бумаги, и с трудом найдя свою фамилию, он начеркал напротив два непонятных иероглифа и только после этого положил заявление на старое место.

      – Ну что раздаём? – спросил Черныш.

      – Поехали, – поддержали его все.

      – На тебя Грачёв раздавать? – спросил Митька.

      – Я лучше пока посмотрю, как у вас игра сложится, – отказался Олег.

      – Нечего смотреть, играть, так играть? –