Полка: История русской поэзии. Валерий Шубинский
Читать онлайн книгу.
стилизаторам не пригодились.
Николай Бартрам. Лубок «Отчего перевелись Богатыри на Руси». 1901 год[7]
Сюжеты былин, традиционные для любого эпоса (победы над чудовищами и иноплеменниками), уже для русских людей XVI–XVII веков были деталями далёкого мифологизированного прошлого – как Крит и Микены для эллинов классической эпохи. Но для этих песен не нашлось Гомера. Первые попытки записи и литературной обработки («Сказание о киевских богатырях», «Повесть о князе Владимире Киевском» и др.), относящиеся примерно ко временам Михаила Фёдоровича, за век с лишним до Кирши, сочетают масштабность замысла с неловкостью воплощения и опять-таки непониманием границы между стихом и прозой. Зато с хтонической жестокостью и грубостью, которую пытались пригладить и отцензурировать авторы более позднего времени, здесь всё в порядке:
…И отрезал Настасье нос с губой:
«Эти мне губы не надобно,
Которые целовали царища поганого».
Тем интереснее возникший именно в эту эпоху обычай складывать былинообразные (но сравнительно короткие) песни о свежих политических событиях. Иногда это была пропаганда (записанная английским священником-дипломатом Робертом Джемсом по свежим следам песня о возвращении патриарха Филарета «из неверной из земли из Литовской»); иногда – сентиментальная рефлексия на тему недавних событий, например трогательная песня про Ксению Годунову[8], в очень смягчённом и деликатном виде описывающая её судьбу:
…Сплачется на Москве царевна:
«Ох-ти мне, молоды, горевати,
что едет к Москве изменник,
ино Гриша Отрепьев Рострига,
что хочет меня полонити,
а полонив меня, хочет постричи,
иноческий чин наложили!»
Новый большой цикл исторических песен связан со Стенькой Разиным[9] и относится уже к концу века. Эти песни записывались, в частности, Пушкиным и особенно широко использовались романтиками. Но в отличие от исторических песен Смутного времени, это – чистый фольклор, народная стихия, а не пропаганда и не придворная лирика.
Клавдий Лебедев. Лжедмитрий I и царевна Ксения Годунова. XIX век[10]
Однако была зона, в которой эти две поэтические традиции – богослужебная и фольклорная – сошлись.
Трудно сказать, в какой момент возникла мысль, что стихи могут существовать вне богослужения. Во всяком случае, уже к началу XVI века возник жанр «покаянных стихов», сочинявшихся монахами и мирянами, записывавшихся в особые книжечки и тетрадки. Старейший из текстов этого рода – «Плач Адама» (1470):
Плакася Адам перед раемо седя:
Раю мой, раю, прекрасный мой раю!
Мене бо ради раю сотворен бысте,
а Евы ради заключено бысте…
Это уже почти правильный четырёхиктный тонический стих[11], и дальше текст, меняясь, эволюционировал в эту сторону.
Илларион
Николай Бартрам. Лубок «Отчего перевелись Богатыри на Руси». 1901 год. Частная коллекция.
Ксения Борисовна Годунова (1582–1622) – царевна, дочь Бориса Годунова и Марии Скуратовой, внучка Малюты Скуратова. По указанию Лжедмитрия I, убившего у неё на глазах мать и брата, была оставлена в живых, «дабы ему лепоты ея насладитися». Пять месяцев жила при дворе, оставаясь наложницей Лжедмитрия, после чего была насильно пострижена в монашество.
Степан Разин (ок. 1630–1671) – донской казак, предводитель восстания казаков и крестьян 1667–1671 годов. После поражения восстания был пленён, подвергнут пыткам и казнён в Москве. Герой множества народных песен и литературных произведений, в том числе трёх стилизованных под народные песни стихотворений Пушкина, поэмы Хлебникова.
Клавдий Лебедев. Лжедмитрий I и царевна Ксения Годунова. XIX век. Частная коллекция.
Стих с четырьмя ударениями и произвольным количеством слогов между ними.