На одной волне. Ю_ШУТОВА
Читать онлайн книгу.
ал, но вот злобы и свободы уже не было. Было только не разделанное мясо. Остался кабинет, полураспахнутое окно с вылетевшими стеклами, загаженный тапок, «украшения» на полу.
Гумилев набил трубку, задумался. Сделалось грустно, как-то одиноко и печально. Первые звезды проступили в слегка потускневшем закате. Несло сильной прохладой в дыру: все-таки север. Тоскливо устроена жизнь… Чего бы только не отдал мальчик на пестром лугу! Что бы он только не сделал за десятую часть того, что сейчас сам принес индюк. От несбывшегося остается рубец. Безобразный рубец, он будет мешать до конца. Но – не вернуть, не компенсировать. Потому что если не полученное вовремя и достанется когда-нибудь потом – то все равно уже не надо. И не хочется. «Дорога ложка к обеду». «Всякому овощу свое время». Все хорошо только вовремя.
Приходил Петр, Гумилев рассеянно ему кивнул. Стуча молотком, Петр заменил стекло. Петр постоял, помялся у стола… Ах да! Гумилев сунул ему полтинник, потрепал по плечу.
Горничная протирала пол после Петра и индюка, унесла закаканный индюком тапочек, принесла новые. Закат почти что погас, остались тускло-малиновые перья, торчащие над Петроградской. Гумилев все сидел и курил. Думал, пускал кольцами дым к потолку.
… Все хорошо только вовремя. Это касалось и Елены. Влети она вслед за индюком в это окно – и что прикажете с ней делать тогда?! Что можно делать с этой примитивной дурой? Влети она сегодня в окно – так из нее же даже бульона не сваришь. Совершенно бесполезная дама. Хотя… Всплыло из глубин памяти – громадный рыжий зверь идет через такую же рыжую, выжженную саванну. Мрачноватый рассказ о прикормленном человеческими жертвами звере, которому поклонялись, словно богу. Точно! Связать покрепче, а рот ни в коем случае не затыкать. Пусть орет: тогда скорее придет рыжий зверь, источая смрад из страшной пасти. А с собой взять и винтовку, и дробовик. Если выйдет правым боком – бить картечью, бить по передним лапам…
Что-то опять стукнуло в стекло. Гумилев нервно покосился за окно, не сразу успокоился: ночная бабочка… Разлетались!
Елена… А что – Елена? Пустоцвет. Об условностях, о «что скажут» она думала больше, чем даже о собственной судьбе…не говоря о других. Раз в жизни выпал этой женщине шанс большой любви. С ним вместе выпал шанс занять в жизни совершенно другое положение, не быть одной из многих, из толпы. Тысячи женщин что хочешь отдали бы за такую судьбу. Эта сама, своими руками убила и любовь, и возможность союза с Гумилевым. Сама себя покарала страшнее всего – так и проживет жизнь, состарится и умрет среди ходульных салонных идиотов. И до самого конца не будет у нее ничего значительнее воспоминаний о том, как ее полюбил Гумилев.
… Стихи дописались сами собой, почти без усилия воли:
Но все проходит в жизни зыбкой.
Пройдет любовь, пройдет тоска.
И вспомню я тебя с улыбкой,
Как вспоминаю индюка.
Ляля Фа. ПРО ДРУЖБУ
Мне было лет шестнадцать-семнадцать, и каждые летние каникулы я проводила на даче, в деревне. В тот раз соседский парень-студент из столицы катал девчонок на своём мотоцикле. Даже цвет